Калинов мост
Шрифт:
— А прогресс? Люди когда-то достигли многого.
— Я — прогресс, — Отшельник вновь переместился вдоль стены, и приготовившийся прыгнуть Млый опять не уследил за этим стремительным движением. — Не стоит пытаться меня убить, — предупредил Отшельник. — Тебе это не под силу. Хочешь, я провожу тебя к Барону Субботе? Он объяснит все подробнее.
— А это еще кто такой? — Млый лихорадочно прикидывал возможные варианты поведения.
— Познакомишься — узнаешь. Так что, пойдем?
— Только после того, как разделаюсь с тобой!
Млый выбрал-таки удобный момент — Отшельник стоял неподвижно
— Я здесь, — спокойно сказал он.
На этот раз Млый ударил ножом с разворота, ориентируясь по слуху. Свистнул разрезанный клинком воздух.
— В тебе сидит инстинкт убийцы, — темная фигура появилась опять впереди на недосягаемом для прыжка расстоянии. — Где же твой разум?
— Мой разум говорит, что ты — враг, — дыхание Млыя стало учащенным. — И люди для тебя — лишь марионетки. В тебе нет ни сострадания, ни жалости. Ты — чудовище!
— Чудовище — это твой четырехголовый друг Свентовит. Вы гордо называете его воином, а он всего лишь биологический автомат, предназначенный для истребления.
— Он бьется с нежитью, с такой же, как ты!
— Вот ты и опять неправ. Нежить приходит из Нави, а я принадлежу этому миру. Чем я отличаюсь, например, от тебя? — Отшельник откинул капюшон, вокруг его фигуры вспыхнул зеленоватый холодный свет, и Млый увидел перед собой мужчину лет тридцати с правильными и тонкими чертами лица. Лишь глаза оставались в тени под высокими надбровными дугами, словно были прикрыты карнавальной полумаской. — Зачем нам продолжать этот нелепый разговор на улице? Ты можешь пойти со мной и прихватить с собой друга.
Теперь уже не выдержали нервы у Меченого. Охотник так же, как минуту назад Млый, рванулся к Отшельнику. Его тяжелый меч по широкому полукругу обрушился на то место, где только что находился противник. Теперь Млый, наблюдая схватку со стороны, хорошо видел, как неловко и неуклюже выглядит Меченый по сравнению с Отшельником. Тому не составляло никаких усилий уклоняться от беспорядочных ударов, исчезая и появляясь вновь. В конце концов охотник остановился, хватая раскрытым ртом холодный воздух.
— Наигрались? — голос Отшельника стал жестким, словно металлическим. — А теперь хватит!
Из арки двора на улицу, двигаясь синхронно, словно на марш-плацу, выступили четыре килота.
— Сзади! — успел крикнуть охотнику Млый.
Меченый обернулся как раз вовремя, чтобы выставить перед собой лезвие меча. Двигавшийся прямо на него килот наткнулся на клинок, как жук на булавку, но продолжал идти вперед, словно не замечая, как меч, пронзивший тело, выходит у него чуть выше поясницы. Охотник отчаянно закричал и выпустил меч из рук. Дальше Млый почти не помнил ничего. Он метался по тротуару, уворачивался от тянущих к нему руки килотов, взмахивал мечом, падал и поднимался, и опомнился только тогда, когда вокруг не осталось ничего, кроме дергающихся на земле обрубков. Меченый тоже лежал у стены и напоминал скорее груду ветоши, чем человека. Отшельника рядом не было.
— Меченый! — Млый склонился над телом, нащупал пульс. Сердце охотника билось неровными едва заметными толчками. — Меченый!
Млый сгреб
Катакомбы
— Город горит!
— Он уже горел три века назад, но тогда бетон и камень уцелели.
— И улицы пусты. Не видно даже килотов.
— Что ты можешь рассмотреть сквозь эту гарь? Кругом сажа и пепел.
— Другие ушли из города?
— Пока нет. Они прячутся в катакомбах. За ними спустились туда и килоты.
— Род говорит, что ситуация в городе полностью вышла из-под контроля. Отшельники сжимают кольцо.
— Отшельники. Они как-то связаны с Навью?
— Думаю, что да. Очень странные существа. Утверждают, что они — Другие. Но они не люди.
— Все опять пошло кувырком. И это тогда, когда стабильность была так близка.
— Млый, сам того не ведая, внес в город эту сумятицу. До него Отшельники так не торопились.
— Точно, опять Млый. Нельзя было отпускать его к кораблю, нельзя было отпускать в город.
— Но теперь об этом говорить уже поздно. Город горит!
Меченый жил еще три дня.
Млый пронес его на руках через весь город, не прячась, отупев от боли и ненависти. Когда на пути встречался патруль, он просто клал тело на землю и брался за меч. Пары стычек оказалось достаточно, чтобы его больше не трогали.
У охотника был сломан позвоночник, раздавлена грудная клетка. Поспелов удивлялся, что он не умер еще по дороге к телецентру. Но в сознание Меченый так и не приходил. Млый просидел возле его кровати все три дня, забыв о еде, и только временами жадно пил, видя, как ссыхаются в корку губы умирающего.
Млыя оставили в покое и здесь. Даже Бруно, даже Регина, хотя бои переместились с площади внутрь кварталов и умники объединились с силами Хромого Волка. Лишь Ольга иногда забегала в лазарет, приносила в термосе чай и еду, но Млый словно не замечал этих посещений.
В лазарет сквозь плохо пригнанные стекла окон метелью забивало снег, и он крошечными сугробами собирался возле рам.
Потом Меченый умер.
Ранний зимний сумрак окутывал площадь синей дымкой. Млый вышел из лазарета и закашлялся, отвыкшие от свежего воздуха легкие покалывало. Площадь была пуста. Лишь в здании штаба горел свет на третьем этаже, и Млый без труда определил, что освещено окно Евгения. По стеклу пробегали тени, словно в кабинете находилось множество народа и вся эта толпа не сидела на месте, а беспрестанно двигалась. Он собрался войти в штаб, когда его окликнули.