Калинов мост
Шрифт:
Цепи были заклепаны на совесть. Осторожно, стараясь лишний раз не греметь звеньями, Млый подергал ручные и ножные браслеты. Нет, не разорвать! Отшельник все время, пока Млый возился с цепями, оставался спокоен. Млый ощущал теплоту его тела, совсем нестрашного, вполне человеческого. А ведь раньше он думал, что прикосновение к Отшельнику вызовет у него омерзение, как прикосновение к скользкому и холодному гаду.
— Мне эти цепи не осилить, — признался Млый.
— Другого шанса у тебя не будет — профессор беспокоится. Сейчас он откроет дверь!
Меч с прекрасным острым клинком, которым Млый так дорожил,
— Натяни! — приказал Млый.
В два взмаха он перерубил сталь, и тут же Отшельник рванулся вперед, так, что Млый отлетел с его пути, сбитый ударом в грудь. Он успел подняться в то мгновение, когда с пушечным ударом наружу вылетела дверь, и профессор, прихлопнутый ею, как мышеловкой, слабо пискнул, оседая на ступени.
— Не отставай! — услышал Млый, глядя в удаляющуюся спину Отшельника.
Но он и не собирался отставать. Млый проклял неудобную винтовую лестницу, пока поднимался, дробно пересчитывая ступени. Фигура Отшельника то возникала перед ним, то вновь пропадала за очередным поворотом. Сам он как будто парил в воздухе, едва касаясь бетона.
Впереди часовой, хотел предупредить Млый, но не смог. Не запертая на засов дверь, как и дверь камеры, отлетела от удара в сторону. Млый успел как раз вовремя, чтобы увидеть вытаращенные и белые от ужаса глаза бойца. Отшельник рванул его на себя и только на секунду в мимолетном движении наклонил голову к его горлу, но этого оказалось достаточно, чтобы ноги часового бессильно подогнулись и он обмяк в мертвой хватке. Так однажды в степи Млый видел, как ястреб схватил в воздухе голубя, и тот умер от шока еще до того, как когти вонзились в его тело. Отшельник обернулся через плечо и жутко улыбнулся Млыю окровавленным ртом.
Барон Суббота
— Млый уходит к Отшельникам! Он покинул умников и теперь бежит к врагам!
— Вот это поворот событий! Такого не мог предугадать даже Род.
— А мы то надеялись, что Млый станет во главе Других и сумеет организовать отпор. Все пошло прахом!
— Не паникуй! Еще ничего не ясно. Может, он только выбирает момент, чтобы нанести решающий удар.
— Неужели ты не понимаешь, что ему это не под силу. По крайней мере одному. Слишком молод, слишком неопытен.
— Конечно, опыта ему не достает. Но зато какой темперамент.
— Темперамента ему хватит как раз для того, чтобы добровольно сунуть голову в петлю. Мальчишка!
— Пора делать что-нибудь и нам. Нельзя вечно оставаться сторонними наблюдателями.
— Род говорит, что люди должны разобраться во всем сами. Вот пусть и разбираются.
— Мне кажется, что если дело так пойдет дальше, то разбираться будет уже некому. Надо смотреть правде в глаза и что-то предпринимать.
— Объявить Отшельникам войну?
— Ну, зачем так официально? Просто прийти на помощь.
— Млый
— Эти глупые птицы все время кружат над городом и что-то высматривают, — Отшельник запахнул широкий плащ на груди и посмотрел вверх. — Спустились бы пониже, — зловеще усмехнулся он.
— Где? — Млый завертел головой, но не увидел над собой ничего, кроме хмурого в дымной облачности неба.
— Не видишь своих друзей? Алконост и Гамаюн. Можно подумать, у них тут гнездо.
— Я их видел всего один раз, — признался Млый. — И то случайно.
В город Отшельник его вывел через вертикальную шахту, в которой обитал Белый крот. Млыю пришлось спускаться по лестнице, хотя вначале он отчаянно протестовал, опасаясь встречи со зверем, но Отшельник настоял на своем. Сам он пользоваться металлическими скобами не стал, а просто ухнул в провал и плавно ушел вниз, так что спешащему за ним Млыю виднелось только зеленоватое свечение контуров его тела. Самое удивительное — Белый крот их не тронул. Отшельник, оказавшись на дне шахты первым, небрежно махнул рукой, и тут же белая гладкая туша отодвинулась в сторону, открывая проход в горизонтальный коридор, достичь которого раньше Млыю не удавалось.
Потом они долго бежали по переходам, на полу чавкала жирная черная грязь, потом опять поднялись наверх. Здесь, около самого выхода на поверхность, застыв, как боевые автоматы, стояло десятка полтора килотов. Едва показался Отшельник, как они все разом развернулись к нему, но не тронулись с места, не получив приказаний. Млый миновал их, как манекенов.
У Млыя чесались руки порубать это неподвижное воинство в капусту, но он сдержался. На улицу вышли в незнакомом квартале, еще не разрушенном полностью. Низкие, в два-три этажа здания указывали, что это, возможно, пригород. Едва успевая за Отшельником, Млый заметил, что тот невысоко, всего в нескольких сантиметрах, парит над полом, словно под его ступнями образовывается воздушная подушка. Это неспешное на первый взгляд скольжение на деле было стремительным.
— Зачем ты убил часового? — спросил Млый, едва они вышли на поверхность. — Мы об этом не договаривались.
— Мы ни о чем не договаривались, — Отшельник перешел на обычную речь, голос его звучал глуховато, словно пробиваясь через повязку. — Ни о чем, кроме того, что я отведу тебя к Барону.
— Но теперь умники решат, что я с тобой заодно!
— А разве это не так? — спокойно возразил Отшельник. — И давай без сантиментов. Я был чертовски голоден, почти не оставалось сил. Еще пара дней, и я бы загнулся в этом каземате, но мне повезло.
Ну, это мы еще посмотрим, подумал Млый.
При свете холодного зимнего дня Млый наконец как следует разглядел Отшельника. Широкий с капюшоном плащ скрывал очертания фигуры, но все же не настолько, чтобы не заметить, что тело под плащом сухопаро и подтянуто. Лицо с правильными чертами можно было бы назвать вполне обычным, если бы не провалы глазниц. Примерно так же выглядел и тот Отшельник, что повстречался Млыю вместе с Меченым, словно эти лица и фигуры кроили по одному лекалу.
— И где же твои приятели? — спросил Млый, озираясь. — Они рядом?