Каллаген

Ламур Луис

В таком случае ему придется полагаться только на самого себя. Он выругался про себя, надеясь, что такое вряд ли возможно. Интересно, как далеко он сейчас от них? В трех милях? Четырех?..

Правительственная дорога, по которой должна пройти открытая платформа, была почтовым маршрутом, поэтому резонно было оставлять ее открытой. Он видел только дорогу, но никакой платформы на ней. А что, если на нее напали до того, как она должна была появиться в этом месте?

Он поменял позицию, стараясь заглянуть как можно ниже, чтобы лучше рассмотреть дорогу. И как раз в этот момент пуля звякнула о

скалу рядом с ним.

Его лошадь была спрятана в безопасном месте между скалами, куда не могли проникнуть пули даже после рикошета. Он внимательно изучал раскинувшуюся впереди местность, выжидая удобного момента, чтобы достать хоть одного врага.

В нем росло подозрение, что эти многочисленные индейцы не мохавы, а пиуты. Они нередко разъезжали в этих местах, внезапно нападали на путешественников, производили быстрые грабительские набеги на ранчо и исчезали с ворованными лошадьми. Иногда ими руководили белые люди. Здесь существовал древний обычай воровать лошадей в Калифорнии и продавать в Аризоне или Неваде, а потом там воровать лошадей и перегонять их для продажи в Калифорнию.

Он взглянул на солнце. Прошел еще один час. Он уселся на землю, чтобы отдохнуть, расслабиться. Не похоже, что они пытаются пересечь открытый участок пустыни: у них не было никакого желания умереть… Значит, они будут ждать наступления темноты.

Каллаген вздохнул, его винтовка лежала рядом, а револьвер он держал наготове в руке. Небольшой навес защищал его и лошадь от нападения сверху. К нему можно было подступиться только через пустыню спереди или с боков. Он сидел, глядя на освещенный луной полукруг скал и открытое плато песка.

Каллаген дремал, время от времени просыпаясь, чтобы проверить, что творится в пустыне, а потом снова погружался в сон. Он не заметил никакого движения, не слышал ни выстрелов, ни звука приближающихся копыт или платформы. Он был отрезан ото всего и пребывал в полном неведении о том, что происходит или уже произошло.

Он застыл в полудреме, но его мозг по-прежнему неустанно работал. Предположим, погонщик заподозрил угрозу нападения и свернул с намеченного маршрута…

Кое-где здесь встречался мягкий песок, но большая часть территории была покрыта твердой почвой, поэтому открытая платформа могла двигаться и самостоятельно. Но ведь потребуется вода для лошадей, а значит, они все равно окажутся в Биттер-Спрингс или Марл-Спрингс.

Эти два пункта находились на приличном расстоянии друг от друга, сколько миль погонщику придется проехать, будет зависеть от того, в каком месте он свернул с дороги. В любом случае ему казалось теперь, что платформа исчезла, а вместе с ней лейтенант Спраг и его люди.

Воздух стал прохладным, приближалась темнота, на небе появились звезды. Каллаген налил половину запаса воды в шляпу и напоил лошадь, набрал немного в рот, прополоскал его и глотнул.

Впереди находился небольшой песчаный участок, куда бы он мог выехать из своего укрытия. В других местах поверхность напоминала горную породу, и если туда вывести лошадь, то резкий звук от копыт был бы далеко слышен.

Он подождал наступления полной темноты, потом резко вскочил в седло и стремительно помчался вон из укрытия. Проехал верхом добрых пятьдесят ярдов, но не услышал никаких

звуков.

Индейцы скорее всего ушли. Вероятно, они удалились несколько часов назад, оставив только одного воина присматривать за ним, а потом и он тоже ушел. Куда?

Каллаген проехал мили две по дороге, что вела в лагерь Кэйди, но не обнаружил ни следов обоза, ни платформы — ничего, кроме свежих следов неподкованных пони. При тусклом мерцании звезд было почти невозможно различить и какие-нибудь отпечатки от колес.

Он развернулся и поехал в том направлении, где оставил отряд, огибая высохшее озеро, казавшееся белым при туманном, едва брезжившем свете. Несколько раз он останавливался и прислушивался.

Было жутко, его вдруг охватило чувство, что здесь обитают призраки. Где платформа? Где индейцы? Где патруль?..

Вокруг — ничего… Только ночь, пустыня и звезды. К северу неясно вырисовывалась горная цепь Старого Отца — Каллаген абсолютно не знал те места.

Перед ним открывались темные каньоны, но он решил пощадить лошадь и осторожно их обогнул. Он чувствовал, как напряжены мускулы лошади, чувствовал в ней неуверенность и боязнь ночи.

Среди зарослей гризвуда возвышалась куча песка. Он завел лошадь в тень, натянул поводья, пытаясь разобраться в том, что же могло случиться. Да, наверное, платформа прошла все же мимо него несколько часов назад. Откуда-то издалека до него донесся ружейный выстрел — стреляли примерно в миле, но со стороны дороги все было тихо, и он не заметил следов, которые бы указывали, что платформа проследовала в северном направлении.

Оставалось лишь два варианта: платформа вернулась назад или свернула с дороги. Если она свернула с дороги, значит, логически она направилась в Марл-Спрингс. Там три солдата охраняют редут… Или охраняли?..

Но что сталось с патрулем? Он не слышал никакой стрельбы после первых нескольких минут, вряд ли его уничтожили. Было бы нелегкой задачей разбить такой по численности отряд, которым командовал лейтенант Спраг.

Теперь уже неподалеку возвышались горы Старого Отца, неуклюже раскинувшиеся, неровные, они походили на горную поверхность луны. Если он будет продолжать путь вдоль берега озера, они отрежут его от дороги, по которой следовал патруль, но он не решался объезжать их с севера. Каждый фут дороги может оказаться рискованным. Было бы, очевидно, разумней подождать до рассвета: тогда бы он мог видеть, куда едет, однако, с другой стороны, всегда легче путешествовать в ночной прохладе — днем можно увидеть, но и его тоже могут заметить.

Он решил продолжить путь, отыскать какое-нибудь местечко в горах Старого Отца, подождать и посмотреть, что будет дальше. И он направился к горам.

Ясно было одно, платформа должна была оставить следы. Она не могла взмахнуть крыльями и исчезнуть. И патруль тоже не мог.

Глава 10

Звуки в пустыне ночью едва различимы, к ним нужно прислушиваться. В каждом человеке дремлет что-то от первобытного предка, и, проведя какое-то время в пустыне, человеческие чувства обостряются. Но он должен прислушиваться, должен ждать, должен дать себе время осознать величие просторов и, таким образом, познать пустыню.