Кальтер
Шрифт:
Эти артефакты, как я уже говорил, были пущены мною на благое дело. В точности по инструкции, оставленной моим покровителем из будущего. Содержание бесплатной клиники для тяжелобольных детей - дело затратное, и практически все мои доходы уходили на нее. Кое-что с этого, разумеется, перепадало на жизнь и мне. Вот только и первая, и вторая бросившие меня впоследствии жены не смирились с тем, на что я трачу львиную долю зарабатываемого мною капитала. Хотя я на них не сержусь и отлично их понимаю. Путь, который я однажды сам себе указал, был правильный, но тоже изобиловал
Жизнь шла своим чередом и больше не обещала чудес. Наверняка в судьбе каждого человека установлен лимит на чудеса, а я свой явно превысил еще в Зоне. Кальтер так и не появился, хотя припасенная для него бутылка коньяка все еще дожидалась его в моем письменном столе. Это было печально, но я продолжал верить, что он выжил. Просто мало ли у человека из будущего может быть причин, чтобы никогда не возвращаться в прошлое? Тем более, что друзьями мы с Тимофеичем были мимолетными, ведь наш совместный поход в Припять не продлился и двух суток.
С годами детали пережитых мной в Зоне приключений стали мало-помалу улетучиваться из памяти. Я уже начал подумывать о том, чтобы написать книгу, но загруженный по горло делами, все не мог выкроить для нее время. Да и смысла в этом, честно говоря, не видел. Потому что сталкерских мемуаров и по сей день выходит множество. А моя история даже по меркам Зоны выглядела неправдоподобной. И больше смахивала на затянутую байку, в которую вряд ли кто-либо поверит.
И все же спустя двадцать с лишним лет судьба подбросила мне еще одно чудо. Тогда, когда я дожил до возраста, в котором больше не ждут ни чудес, ни даже счастливых случайностей...
Человек, что поджидал меня у ворот моего гаража в один ничем не примечательный вечер, был странен и старомоден. И явно не входил в число моих знакомых: ни хороших, ни тех, кого я не желал бы видеть рядом со своим домом.
Судя по приличному и чистому костюму, это был не бродяга. Однако его полупустой левый рукав был скатан почти до локтевого сустава, что выглядело странным. На дворе был две тысячи тридцать шестой, а нынче даже нищие калеки носили кибернетические протезы, коими их уже лет восемь бесплатно снабжали во всех больницах. Но этот инвалид ходил по старинке - скручивая рукав и тем самым подчеркивая свое увечье.
Интересно, зачем? И что ему понадобилось возле моего дома? Небось собирает пожертвования для какого-нибудь ветеранского или сталкерского фонда. Судя по виду, этот тип - мой ровесник. А наше поколение хлебнуло в молодости лиха: и Чернобыльскую Зону потоптало, и Сезон Катастроф пережило, и бардак, что разгребали затем.
– Вы ко мне? Чем обязан, уважаемый?
– осведомился я у калеки, остановив машину перед закрытыми гаражными воротами. В здоровой руке у него был небольшой деловой кейс. Тоже раритетный - такие вышли из моды лет пятнадцать, а то и двадцать назад.
– Привет, Мракобес!
– ответствовал визитер, и я вздрогнул. Потому что очень давно не слыхал этого прозвища, а тем более, когда его произносил знакомый голос.
Знакомый голос и знакомое
– Загрызи меня снорк!
– выругался я, осененный внезапной догадкой.
– Да ведь ты же... ты же!..
В последний раз, когда я видел этого типа, он выглядел не лучшим образом и едва мог разговаривать. Но сейчас передо мной стоял тот самый Кальтер, с которым мы прорывались в Припять. И выглядел он, несмотря на отсутствие руки, вполне здоровым. По крайней мере ни костыля, ни трости при нем не было и на ногах он держался уверенно.
– Я принял твое приглашение.
– Тимофеич оценил вырвавшееся у меня ругательство скупой улыбкой.
– Извини, что не сразу. Просто едва я оклемался, на меня свалилось столько дел, что еле-еле их в итоге разгреб.
Все еще не веря своим глазам, я выбрался из машины. В отличие от невозмутимого Куприянова, мои нервишки были ни к черту. От волнения мои руки затряслись, голова закружилась и на какое-то время я даже утратил дар речи. Единственное, на что меня хватило, это подойти к Тимофеичу и обнять его по-дружески.
– Ну ладно-ладно!
– Он ненавидел сантименты, но все же поставил кейс на землю и похлопал меня по спине правой рукой.
– Угомонись, а не то снова мне позвоночник сломаешь.
– Уму непостижимо!
– Я решил уважить его просьбу. И отступив на шаг назад, оглядел его с ног до головы.
– А ты шикарно сохранился! Столько лет минуло, а тебе хоть бы хны.
– Да если бы - сохранился, - хмыкнул Кальтер.
– Тут дело в другом. Это для тебя со дня нашего расставания полжизни пролетело. А по моей временной шкале мы расстались всего-навсего пять лет назад. Сказать по правде, я даже толком соскучиться не успел.
– Вот как?!
– Я и запамятовал, какими бывают сложными все эти темпоральные перипетии.
– А почему ты прилетел именно сегодня? Насколько я понимаю, ты мог выбрать для этого любое время.
– Не любое, но ты прав, - согласился Тимофеич.
– Просто хотел наведаться к тебе, когда мы станем ровесниками. Ты ведь нынче сорок восемь отпраздновал, насколько я понимаю?
– Все верно. Польщен, что ты это запомнил.
– Отлично! Значит, тебе столько же лет, сколько мне. А учитывая, как много ты за это время сделал, теперь ты должен говорить со мной снисходительным тоном, а не наоборот, как я бывало с тобой разговаривал.
– Да ладно, нашел, о чем вспомнить! С тем балбесом Мракобесом, которого ты знал в Зоне, только так и надо было разговаривать... Эй, да что мы на пороге-то топчемся? Пошли в дом, отметим встречу как полагается!..
Я загнал машину в гараж и проводил Кальтера в гостиную. Там он открыл свой кейс и извлек из него бутылку странной формы и без этикетки, но с содержимым очень знакомого цвета.
– Это тебе презент от Верданди, - пояснил он.
– Твой любимый коньяк «Давидофф». Этикеток в наше время не делают - несовременно. Вместо них наши виноделы предпочитают это.