Кам
Шрифт:
Но позволить себе такую честность не могу, так как интуитивно чувствую, что это не мой секрет. Задача рассказать правду целиком лежит на Камиле. Это он его брат.
— Проходи в гостиную, — командую я, заметив, что Ильдар по привычке собирается идти на кухню. — Сейчас принесу чай.
Гостиная, а не кухня, чай, а не кофе - так моя психика обороняет себя от неправильности ситуации. У меня даже появляется мысль написать о приезде Ильдара Камилю, но не хочется мешать ему проводить вечер с дочкой. В конце концов, Ильдар не только его
Поставив на журнальный столик две чашки несладкого ассама, я сажусь рядом с Ильдаром и невольно дивлюсь: неужели и правда ничего не замечает? Кажется, направь на меня свет поярче и прикосновения Камиля вспыхнут флуоренсцентными пятнами.
— Как дела?
– спрашиваю я первой. — Ты будто без настроения.
— Да день какой-то дурацкий, - поморщившись, он тянется к чашке и, будто передумав, вновь откидывается на спинку дивана. — Друзья в баре посидеть звали, но не охота почему-то. Хотелось с кем-то близким время провести. Тебе вот и Каму написал.
Теперь приходит мой черед тянуться за чашкой, чтобы скрыть порозовевшие щеки. Сейчас Ильдар честен, а я - нет.
— Что случилось-то? — ворчливо интересуюсь я. Когда кому-то плохо, я не умею быть сочувственно-деликатной, а предпочитаю встряхивать и ободрять.
— Да ничего нового в общем-то. Брата подвел, девушку просрал. — Усмехнувшись, Ильдар заглядывает мне в глаза. — Я наверное поначалу не осознавал, что ты серьезно настроена. Думал, моя лажа быстро забудется и все будет, как было раньше, потому что ничего непоправимого по-большому счету не произошло.
Непоправимое как раз-таки произошло и не раз. Я переспала с твоим братом, сходила с ним на свидание и не более, чем полчаса назад сделала ему минет.
— Да, я серьезно настроена. Встречались бы с тобой хотя бы год - месяц расставания возможно и не имел никакого значения.
– Не удержавшись, я треплю его по голове. — А по поводу Камиля ты зря беспокоишься. Он тебя очень любит, и его так просто не разочаровать.
— Да он мне звонил после дня рождения Каринки, извинялся за то, что при вас вспылил. И это меня, честно говоря, вообще не радует. Любого своего подчиненного за такой косяк он бы словесно размазал и уволил, но не меня.
Я улыбаюсь.
— Ты не просто его подчиненный. Ты его брат.
— Да он просто вину свою чувствует еще, - Ильдар невесело усмехается. — Ты наверное не знаешь эту историю, потому что мы еще не общались. У Кама были терки с одними уличными - то ли магазин они, то ли склад не поделили. Ну и короче, они меня однажды после школы прижали. Просто припугнуть хотели, чтобы брату передал. Когда их главный меня за шкирку схватил и что-то в лицо стал рычать, я от страха на землю свалился и сознание потерял. В больнице потом диагностировали приступ эпилепсии.
Я слушаю его, боясь дышать. Эпилепсия? У Ильдара? Как я могла такого не замечать? С виду он абсолютно здоровый, крепкий парень.
Заметив мой ошарашенный вид, он смеется.
— Да расслабься ты, Дин. Со мной все в порядке - ты же не первый год меня знаешь. Я к тому рассказал, что Кам помимо братских чувств ощущает свою вину. А приступ у меня всего один раз с тех пор повторился, когда я в парижском Диснейленде на горках катался. Просто отключился на пару секунд и все.
— Мог бы и раньше мне рассказать, - буркаю я, уставившись на свои ногти. — Мы вроде как друзья.
— Вот же, рассказываю. Раньше не говорил, потому что ты бы сто процентов на Кама стала наезжать.
Я ничего не отвечаю. Перед глазами упрямо застыла картина того, как какой-то амбал прижимает к стене тщедушного мальчишку в попытке напугать. Сволочи. Нелюди. Кем нужно быть, чтобы обижать ребенка?
— Дин.
– Серьезный тон Ильдара заставляет снова на него посмотреть. — Ответь честно, пожалуйста. Обещаю, что никаких обид и истерик устраивать не буду.
Я киваю. Мол, обещаю.
— У тебя кто-то есть? Парень, поклонник?
Я не хочу ему врать. На эту часть правды я имею право - я ведь не планирую называть имен. Чем раньше Ильдар смириться, что мы останемся лишь друзьями, тем лучше.
— Да, есть, - говорю я, глядя ему в глаза. — Еще не парень, но уже и не поклонник. Не знаю, как его назвать. Короче, мы пробуем.
— Ясно.
– Ильдар пытается улыбнуться, но выходит у него не очень хорошо. — Если бы ты сказала, что никого нет, я бы наверное все равно не поверил. Слишком хорошо тебя знаю.
Закусив губу, я дергаю бровями. Ну вот как-то так вышло - не обессудь.
— Я не сильно расстроен. Вернее расстроен, конечно, но не так как ты себе представляешь, - продолжает он с воспрявшей бодростью в голосе. — Это не первые твои отношения, происходящие на моих глазах. Можешь смеяться, но у меня откуда-то есть уверенность, что рано или поздно мы будем вместе. Так что я подожду.
Из моих легких вырывается смешок неверия. Вот это заявочки.
— Юсупов, ты прямо герой книги, всю жизнь ждущий ту самую.
– Я по-дружески пихаю его локтем. — Откуда только такого набрался?
— Смейся-смейся, - улыбается он. — Терпения у меня навалом, как ты заметила. А пока будем просто дружить.
63
Несмотря на то, что рассказ о приступах эпилепсии Ильдара меня расстроил, после его ухода я почувствовала облегчение. Тешить себя несбыточными фантазиями о нашем воссоединении я, положим, не могу ему запретить, но главное то, что он наконец признался себе в окончании любовной линии наших отношений. Ощущения такие, словно я избавилась от тяжелого груза. Свою часть обязательств относительно нашей дружбы я выполнила, честно рассказав о своей занятости своего сердца( или какое там место успел заграбастать его старший брат в моем организме). Остальное - на совести Камиля.