Камбер Кульдский
Шрифт:
Как младший сын богатого дома с широкими связями он бы и так далеко пошел, даже если бы не обладал блестящими способностями в науках и в чтении человеческих душ. Он во всем был сыном своего отца. Он мог бы добиться многого на любой стезе, по которой бы пошел. В мире, где он жил, много значили политические связи.
Действительно, даже в религиозной жизни нельзя было обойтись без связей, если человек хотел войти в высшие круги аристократии дерини. В прошлом столетии религиозная верхушка была духовным и интеллектуальным рупором, разоблачавшим все недостатки правящего режима и аристократической
И сам Йорам не мог полностью отказаться от политических интриг и связей, несмотря на все свои страстные разоблачения, выступления и призывы. Ему не позволили забыть, что его отец Камбер был когда-то высокопоставленным чиновником, даже советником короля, одним из его фаворитов.
Для посвященных причина отставки Камбера не была тайной. Хотя в официальном сообщении говорилось, что Камбер желает оставить государственную службу, потому что он уже недостаточно молод и хочет продолжить занятия наукой, но всем было известно, что Камбер не одобрял политику молодого Имра. Камбер Мак-Рори был не тот человек, который станет служить короне, носителя которой он не уважает.
Положение Йорама усложнялось еще и тем, что его старший брат Катан был другом Имра и по просьбе самого короля занял место, которое освободилось после ухода Камбера. Однако вражды между сыном и отцом не возникало. Камбер хорошо понимал, что молодой и более гибкий человек сможет лучше воздействовать разумом на необузданный нрав короля. В этих способностях Катана Камбер не сомневался.
Но выход Катана на политическую арену еще больше усложнил положение Йорама, еще больше увеличил его трудности, которые он и так в полной мере унаследовал от отца.
Йорам и Рис не раз обсуждали эту проблему за бутылкой доброго вина долгими зимними ночами, когда ветер, завывая в трубах камина, бился в окна.
Сам Рис считал, что врач, как и священник, должен оставаться нейтральным, несмотря на все попытки втянуть его в политические дрязги. Однако сейчас его принцип нейтралитета был поколеблен, как никогда раньше, словами умирающего старика и этой старой монетой, которую вертели узкие пальцы священника.
– Где ты ее взял? – спросил Йорам. В его голосе не было ни тени подозрительности, только любопытство.
– Сейчас это не имеет значения, – ответил Рис. – Что это?
– Это монастырская монета. Она вручается тем, кто вступает в старое религиозное общество-братство. Теперь таких не делают.
– Ты можешь сказать, откуда она? – Рис попытался скрыть нетерпение. – Из какого она монастыря?
– Хм-м. Я могу сказать приблизительно, а тебе нужно точно. Идем посмотрим.
Рис молча встал и пошел за Йорамом в главный зал библиотеки. Они шли мимо монахов, склонившихся над древними рукописями, мимо переписчиков, копировавших древние манускрипты и книги. Наконец они подошли к закрытой двери, у которой сидел древний монах, охранявший вход.
Йорам прошептал ему что-то, затем поклонился и отодвинул засов. Он взял подсвечник со свечами, открыл дверь и пригласил Риса следовать за собой.
Они прошли в тесную комнату, заставленную шкафами с книгами, свитками, рукописями. Тома были старые, растрепанные, и все они были прикованы цепями, длина которых позволяла достать нужный том и положить его на ближайший столик для чтения.
Передав свечу Рису, Йорам внимательно просматривал ряды книг, затем достал пыльный том и прочел название. После этого он поставил его обратно в шкаф и достал другой. Йорам открыл его и начал просматривать, изредка поглядывая на монету. Рис старался заглянуть ему через плечо.
– Я не ошибся. Она отчеканена в святом Джарлате. Этот монастырь недалеко отсюда. Сам святой Джарлат был епископом Меары в VI веке, если я не ошибаюсь.
Рис опустил глаза, помолчал.
– Где же это?
– В Барвике.
– Ты сказал, что это недалеко. Сколько же?
– О, несколько часов езды. Почему он тебя так интересует?
– Я…
Рис помолчал, затем заговорил более осторожно:
– Вчера умер один старик, Йорам. Мой пациент. Его внук постригся в монахи в святом Джарлате двадцать лет назад. Мне нужно его найти.
– Чтобы сообщить о смерти деда?
– Да
Йорам положил книгу в шкаф и с любопытством посмотрел на Риса.
– И затем? – спросил он. – Рис, это глупо. Если он стал монахом двадцать лет назад, то наверняка уже умер. А если и нет, то он уже дряхлый старик. Самое большее, на что ты можешь надеяться, – это молитва о его родственнике, а их он читал все эти годы, независимо от того, жив ли его дед или умер. Может, старик оставил ему наследство или еще что-нибудь?
– Может быть, – пробормотал Рис. Он взял монету из рук священника и стал рассматривать ее, чтобы не встречаться с взглядом Йорама. Йорам нахмурился и сложил руки на груди.
– Что ты имеешь в виду? Если старик что-либо оставил внуку, то все это принадлежит Ордену. Ты знаешь, что монах не имеет права на собственность.
Рис улыбнулся.
– Только не это, мой друг. Это не для монахов..
– Может, ты будешь выражаться яснее? Ты же все знаешь об Орденах, об общей собственности в них. Кто этот монах?
Рис помолчал, затем нервно облизал губы.
– Все, что ты сказал, – правда или должно быть так при обычных обстоятельствах, – прошептал он, затем поднял глаза. – Но это не обычный случай, Йорам. Мы должны найти его. Пусть Бог поможет нам и ему, но мы должны найти его. Его отец давно умер, теперь умер дед. Но дед – Эйдан Халдейн, последний сын короля Ифора! Так что наш монах – это полноправный король Гвинедда Халдейн!
Челюсть Йорама отвисла, и он в изумлении воззрился на Целителя.
– Полноправный наследник Халдейнов? Рис осторожно кивнул. Йорам, как слепой, нащупал за собой скамью и опустился на нее.
– Рис, ты понимаешь, что ты говоришь?
– Я стараюсь не думать о политических потрясениях, если ты это имеешь в виду. Но ведь мы можем говорить, что ищем просто монаха, у которого умер дед. Да ведь ты и сам говоришь, что этот монах, может, тоже умер давным-давно.
– А что если он жив? – спросил Йорам. – Рис, ты можешь не думать об этом, но я уверен, что в глубине души ты стараешься заглянуть вперед. Если то, что ты сказал, правда…