Камбоджа
Шрифт:
Громко вздыхаю и отворачиваюсь к стенке - с намёком, что аудиенция окончена.
Тишина. Сопение.
– Саша, покажи руки.
– Шо?!
– Пожалуйста!
Зверею и начинаю откровенно издеваться:
– Руки? А зачем руки? Нормальные неглупые ребята инъекции делают под язык, в шею, ноги и - знаешь? нет?
– в паховые вены! Хочешь - паховые вены покажу?!
По глазам вижу - хочет. Но попросить не решается. Сдаюсь:
– Мам, хочешь, я пить брошу? Совсем?..
Год. Целый год. Выкинутый из общественной жизни - лишний год.
Но учеба благополучно заканчивается (ни один кошмар не обходится
– знойный город и до аллергии любимых предков. Дабы приобщиться к сельской романтике. Под бдительным надзором учителей.
Но следует учесть, что уважаемые педагоги тоже оставляют дома кое-кого кто в печёнках уже и три незабываемых недели собираются отдыхать по полной программе. Эта программа, скажем честно, весьма отличается от рекомендованной Министерством Образования. Настолько отличается, что мне приходится в срочном порядке пересмотреть некоторые свои необдуманные высказывания, несколько подрастерявшие актуальность за давностью лет.
Изрядно хлебнув водки в первый же день (вечер? ночь?), лениво выпуская в темноту дым, я обдумывал достойное оправдание.
Что я пообещал: не пить.
Что под этим обещанием подразумевала маман: не приходить домой пьяным.
Что я сделал: выпил.
Но: не пришёл домой на бровях.
Значит: по понятиям маман я не пил.
Что я пообещал: не пить.
Вывод: какие проблемы?
Умиротворённо отхожу ко сну. В конце-то концов, год прошёл, и амнистия за хорошее поведение мне однозначно положена. Здравствуйте, мои миленькие вертолётики, я уже успел позабыть какие вы мерзопротивные, как же меня от вас укачивает. Ничего, утром всё равно пол надо будет мыть.
Запомните, кто не в курсе, детство заканчивается, когда мама перестаёт стирать вам носки. Аксиома номер два: настоящий отрыв называется ЛТО.
Лагерь труда и отдыха "Солнечный".
Три недели пролетели слишком быстро.
1. ШКОЛЬНИКИ
Солдат шёл по улице домой
И увидел этих ребят.
"Кто ваша мама, ребята?" -
Спросил у ребят солдат.
Мама - анархия,
Папа - стакан портвейна!
"Кино"
НЕОБЪЯТНЫЕ ПОЛЯ РОДИНЫ
Зима. А тогда лето было. Жаркое-жаркое. И пить всё время хотелось. Или воды, или пива. Хотя от водки тоже никто не отказался бы. Главное, под ногами не скользко было - пыль под ногами - не лёд. И не холодно - лето как-никак. Мне, правда, и сейчас вполне комфортно, но это субъективно очень. А на градуснике минус знатный - я же чувствую: если мордашку пощипывать начинает, значит, градусов двадцать точно есть. А на таком ветру и у Деда Мороза причинное место сосулькой станет. Ни одна Снегурочка не отогреет, только горлышко застудит.
А лежать-то зябко. Я почти с нетерпением жду, когда нас поджарят.
А тогда...
...девяносто два дня - лето...
* * *
Поля.
Необъятные поля Родины.
Когда ж они, бля, закончатся, эти конченые поля?! Третий час идём. Жара. Некультивированная земля, ссохшаяся валунами. Как только ноги до сих пор целы, удивляюсь. А, поди, ещё не подвернул ни разу.
Громадный рюкзак - не быть мне туристом - всё время норовит опрокинуть на спину, и тяжеленная сумка в руке настаивает на подчинении закону всемирного тяготения. Остальным не легче.
Чтоб меньше потеть Овчалова разоблачилась и теперь тихо страдает от лямок, врезавшихся в обнажённые плечи. Страдает и демонстрирует пяток длинных чёрных волос, произрастающих в ложбине промеж грудей.
Гордым словом "грудь" зовутся два соска, прикрытых чашечками белого бюстгальтера.
Обратите внимание: бюстгальтер из той породы мерзких "бронежилетов", обманывающих ваши пылкие надежды поролоновыми подкладками. Белый цвет, в свою очередь, выдаёт неосознанную привязанность к феминизму как стилю подбривания лобка.
А всё из-за Маринки.
Это она захотела отпраздновать шестнадцатый день рождения на природе, вдали от асфальтовой суеты. Да не просто на природе, а именно в ЛТО, где мы чудесно отдыхали год назад, и все перезнакомились, где осталось так много воспоминаний, где...
В общем, где как ни там?! Глупый, в корне, вопрос. Вот и идём. Еле ноги переставляем.
Дошли всё-таки.
Залезли в небольшой лесок, прилегающий к лагерю, и упали разлагающимся на жаре мясом - эдакими июльскими трупами у муравейника. На полянке возле пруда. Как раз рядом с "бревном" - ивой, склонившей толстый ствол низко над водой. Удобно нырять с этой ивы. "Бревно" - оно и в Мозамбике повод для бензопилы. Плоть от плоти Буратино, писсуар для собачек.
* * *
– Ну и сука же!
– Кто?
– Пупсик, кто же ещё! Хоть бы по пачке на брата разрешила оставить. Курить хочется - щас завою!
Вместо тихого часа - да-да, вы не ослышались, именно Тихого Часа - я, Амбал и Кабан линяем купаться у "бревна". Выходить за территорию лагеря, конечно, строго воспрещается, но мы же не в детском саду. Мы - птицы вольные, и если дятлам хочется поплавать, то орлам все запреты как с гуся аш-оо.
А Тоха не пошёл: не захотел.
– Вы слышали легенду, о том, как панки наши, ну, с района, в Крым ездили?
– Не-а.
– Так слушайте, - с ногами залез на кровать; сверху по пояс голый, на груди корявая татуировка "LSD", на плече "Смердят смерды смертью", в левом ухе три серьги.
– Собрались весёлые мальчики и девочки и рванули в Крым. На электричках. Шоб за проезд денег, типа, не платить...
– И как, не платили?
– Не платили.
– Тоха мечтательно почёсывает в паху.
– Приехали, покупались, водки ёбнули - и давай искать развлекухи какой. А развлекухи и нету - обидно и скукота. Нашли детскую площадку, и давай на качельках кататься. Прикольно. Развлекуха, но скукота и невесело. А тут к ним урела бритоголовые подваливают: "Кто вы такие и шо здесь, типа, делаете?". А панки им и отвечают: "Мы хиппи, дети цветов, никого не трогаем, всех боимся". А урела: "Щас мы вас будем бить и пиздить больно". А панки: "Ну, давайте". А сами заулыбались, довольные такие стали, кастеты понадевали, цепи вытащили, девочки "розочки" нюхают...
– ка-а-ак отхуярили урелов!