Камбрия — навсегда!
Шрифт:
Подгадав момент, когда за столиками «Головы» скопилось достаточно греков, а Августина о чём-то беседовала с капитаном, видимо, собираясь нанять корабль для нескольких рейсов по реке, патриарх подал знак.
Слова были произнесены.
Базилисса дёрнулась, будто в неё всадили нож, вскочила, уши насторожились, голова повернулась в сторону незадачливого наёмника, рот зло сместился набок. Казалось, сейчас зарычит… Но вместо этого приложила руку ко лбу и тяжело села на место.
— Что с тобой? — спросил капитан.
— Мне примерещились дурные слова. Тут так много говорят, слова смешиваются друг с другом, и вводят мои несчастные уши в заблуждение…
Капитан кивнул, хотя внутренне сжался. Наверное, тоже узнал армянский. Который сида Немайн, как она же уверяла Михаила Сикамба, не знала и знать не могла! Слова он тоже узнал. Не зная языка. Уж больно часто их повторяли четыре года
Пирр ожидал, что после такого наёмник придёт за прибавкой. Ошибся. Тот срочно собрался и уехал. Между прочим, дом в предместье бросил. Клан пытался дом продать, но покупателя на добротное сооружение пока не находилось. Как объяснили камбрийцы, если у человека срочные дела, или возжелалось пожить сельской жизнью — дом следует передать родне победнее. С тем, чтобы потом было куда вернуться. Если возвращения в планах нет, то и уступить кому внутри клана. А если дом пытаются продать вовсе на сторону — что-то с ним не так. То ли домовой в боггарта переквалифицировался, то ли тилвит тег подсмотрели, как муж жену колотит, и обещали к исходу недели с хозяином дома расправиться. Не уточнив, с каким. Так что, купи кто дом — не поздоровится. Могло быть и чего побезобиднее. Например, те же тилвит тег решили наказать семейку за то, что дом дурно содержат, грязью заросли. Или ссора у человека вышла с кем из фэйри, тот и заговорил дом на неудачливость. Начались пересуды — тут-то и вспомнили, как давеча Немайн от одного окрика подпрыгнула. Выходило — точно, поссорился, да с кем! Значит, на домишке проклятие.
Начали припоминать, когда и кто удостаивался подобной сомнительной чести — заработать проклятие сидов. Да ещё не короли и епископы, у тех какая-никакая защита есть, а простые люди.
Случаи оказались или очень мрачными, или очень смешными. Гвин травил неугодных собаками, Гвидион — писал обидные стихи, такие, что ставшие всеобщим посмешищем жертвы на себя руки накладывали. И даже после этого над ними продолжали смеяться. Дон… Вот она ничего никому дурного не сделала, даже когда судьба от неё отвернулась. А Неметона — уж эта была в мести куда как хороша. А главное, справедлива. Собственно, задирать эту сиду мало кто решался, но случаи бывали, да и обидчики подобрались не из простых. Тот охотник, что явился на берег реки — уж не Туи ли? — подсматривать за купающейся сидой, был королём. А потому обнаглел и сел на одежду богини. Неметона, по давнему своему анахоретству, была одна. Что примнилось королю — непонятно, но скорее всего он искал себе жену. Только селки, оборотни-тюлени да девы-лебеди сами бывали не против заневеститься, отчего и сообщали подглядывающему громко, что, мол, если захватит он их одёжку — так за него замуж и пойдут.
А Неметона, понятно, ничего не говорила. Только брызнула водой в наглые глаза — и король перестал был королём. Потому что слепой королём быть не может.
Неизвестно, что сделал Неметоне Мерлин. Похоже, сын демона и ирландки попросту перехвастался. Ибо всюду раззвонил, что Дева Озера ему ученица и любовница. Как бы не так. Что девственница — медицинский факт, дочь и ученица врача всему городу раззвонила. Ну а учёба… Ни одной из штучек Мерлина Неметона пока не показала. Зато продемонстрировала всё, чем сиды владели, а Мерлин — нет. Оставалось заключить, что сила у них разная. А что Неметона-Нимуэ заманила Мерлина в пещеру и там заточила — так и поделом. Разговоры достигли и дома мэтра Амвросия. И реакция младшей дочери оказалась странной.
— Я знаю! — Альма была мрачной-мрачной, да и заговорила только после того, как брат под столом лягнул. Думал, родители не заметят, — Я просила Майни рассказать страшную историю, я их люблю. Она и рассказала, жуть! Но эта… Кажется — про Мерлина. Ну, по крайней мере, речь идёт о волшебнике.
— А почему ты решила, что это история про Мерлина и Нимуэ?
— Ну а про кого ещё? Волшебник рассказать не мог — он погиб. Значит, это рассказ того, кто придумал месть! Хотела бы я положить под такое… — Альма задумалась, и совсем тихо добавила: — Никого бы не хотела. Слишком страшно.
— Это не в духе Немайн, дочь, — заметил мэтр Амвросий.
— Наоборот, очень на неё похоже, — откликнулась его жена, Элейн, — Очень. Она способна убивать, но не любит делать это руками. А сделать палача из ножа и верёвки — как раз по её склонности. Вспомни маленькую баллисту, «скорпиончика» — Немайн с ним, как с ребёнком, носилась. Только когда настоящее дитё завела, малость поуспокоилась.
Прежде чем завалиться в ночной сон, Немайн принялась рыться в многотомном справочнике. Которому не очень доверяла. Но — за неимением гербовой, пользовала. Краткое пособие по лечению сидов от всех хворей на ирландском языке реквизировал мэтр Амвросий. После того, как он сказал, что томище сильно изменит лечение обычных людей и спасёт множество жизней, сопротивляться было как-то неловко. А ждать, пока снимут копию, было, как всегда, некогда. Так что Немайн вздохнула — животом, но грудь заболела — да и поступилась книгой. Не насовсем, до снятия копии. Впрочем, по местам и временам понятие снятия копии было очень похоже на рака, свистящего на горе, морковкино заговенье, небеса, упавшие на землю, и текущую вспять Туи. Утешением послужил конфискованный у врача Вегеций. Да, сама помнит наизусть, а младшей ученице и Тристану? Хотя, вот как раз Тристану-то взять дома книгу проще, чем ходить читать её к Учителю. А кроме того — скоро, ой и скоро Немайн уплывёт вниз по реке. Впрочем, у Тристана останется достаточно литературы. Пусть, например, Аммиана Марцеллина почитает!
Таким образом, оставалась только личная медицинская энциклопедия — на русском языке. Который в Кер-Мирддине приняли за язык сидов. Немайн захихикала, представив, как будет весело, когда — и если — эту книгу расшифруют. Подивятся глубине медицинских познаний древнеирландской цивилизации, не иначе. Впрочем, какая разница? Люди всё равно находят, чем восхититься среди деяний древних. Какими бы дикарями и варварами те ни были в действительности.
Итак, грудное вскармливание… Ночь. Оконце «готическое», то есть узкое, чтобы враг или вор не пролез. Темновато даже для сидовских глаз. Нормальную масляную лампу всё руки не доходят соорудить. Впрочем, сидам глазами читать не обязательно. Немайн повела рукой по странице, ощущая слабую выпуклость букв. Тушь по папирусу, всё аутентично. Буквы выпуклые, чёткие. Узнаваемые. П-р-о-д-о… Продолжительность? Не то, тем более это о младенцах-сидах. Дальше, дальше. Ага, вот: «Приёмные дети». Анна права. И никаких может быть! Вот организм чуть сил наберёт, и молоко будет. В случае послеродового обновления — бывают, значит, и такие, — должно пройти две недели. Значит, ещё десять дней, и… Куда тогда Нарин девать прикажете? Выгнать как-то жалко. Несчастная так рада, что пристроила в жизни себя и ребёнка! Впрочем, если не кормилица, то нянька дитяте нужна. Пусть остаётся.
Сида захлопнула справочник. Открыла Библию. Итак, сегодня ещё три страницы переведены. Скоро закончится Новый Завет, и что тогда? Рассказывать камбрийцам про сотворение мира, райский сад и потоп? Не хотелось. А что делать — не придумывалось. Править текст? «Вначале был Большой Взрыв…» Не годится. Да и не доказано, что в начале был именно Взрыв. Вполне возможно, что кое-что было и до! А люди привыкнут верить Книге. Нет, никаких научных фактов и абсолютных датировок. Но что, что делать-то?
Беспокойные мысли становились всё менее и менее внятными, и сида сама не заметила, как соскользнула в дремоту, а потом белое поле простыни развернулось в белое поле схваченного морозной коркой снега, сквозь который местами пробивались чёрные прутики мёртвых растений. Наст глухо шелестел под ногами. Нет, лапами! Широкими лапами с длинными когтями. И до раннего, предрассветного утра носилась по зимней тайге росомаха. Заимствованные при создании сиды инстинкты? Память чужого вида? Немайн было всё равно. Это был целиком её сон, не навеянный чужой памятью — а оттого особенно сладкий.
Глава 2
Устье реки Туи
Ноябрь 1400 года ab Urbe condita
Поздним вечером, когда даже сида отправилась видеть недолгий ночной сон, викарий принялся за письмо, чтобы утром оно отправилось в Кер-Мирддин на дромоне. За истекшие дни произошло слишком много достойных примечания событий, чтобы не использовать оказию. Так что об утерянных минутах сна отец Адриан не жалел. Вот то, что ответа ждать придётся несколько дней — было обидно. Но что поделать, епископу Дионисию нужно восстановить монастырь святого Давида. Работы меньше, чем строить город с нуля — но ненамного, есть сложности, а духовный труд иной раз потяжелее физического.
Преосвященному Дионисию Пемброукскому, покровителю и, смею надеяться, другу моему — привет! Помню, при расставании нами было уговорено, что писать тебе я буду не реже, чем раз в неделю, из соображений получить совет более опытного пастыря, как в деле попечения всего стада, кое, право, суть не овцы, а волки, и пастушки волков.
Адриан улыбнулся, отметив, как легко лёг в греческий текст оборот северных варваров. Интересно, сочтет ли его уместным Дионисий? Но уточнить, о ком речь, нужно: