Камелот. Осколки легенд

Такки Анастасия

— Ты опоздал! — прогремел в полной тишине голос короля.

Видно, все сплетни уже обсудили.

Ричард застыл на пороге кабинета.

Вильгельм сидел в большом резном кресле из черного дерева, на котором был изображен герб Виздомов, а ниже выбит золотом девиз династии на латыни: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».

По правую руку от него сидел Эдем в плаще, подбитом горностаем, и исподлобья смотрел на брата. Советники и министры выглядели бесстрастными, словно им не было никакого дела до опоздания принца (в сущности, так оно и было).

Хотя некоторые из них в этой щекотливой ситуации не могли упустить возможность почувствовать себя на высоте.

— Ну, Ричарда можно понять, — сказал советник Лайер, не поднимая взгляда на принца и сосредоточив его на своих тонких узловатых пальцах, соединенных наподобие домика. — У него и впрямь масса дел, помимо военных. Сейчас, как я вижу, его задержала война другого рода, чем та, что беспокоит всех нас. — Он обвел собравшихся прозрачными голубыми глазами почти без ресниц. — Совершенно очевидно, что нас спасет шах и мат, которые он собирается поставить нашим врагам!

По кабинету пробежал легкий смешок. Ричард нахмурился, спрятал доску за спиной и решительно направился на свое место возле отца, мысленно выругав старика, который так подставил его перед высоким собранием.

— Мало того, — не мог угомониться Лайер, — все мы знаем, что никто так не занимается хозяйством и техническим развитием королевства, как его младшее величество. — В его голосе сквозила ирония.

Эдем невольно прыснул вином обратно в свой кубок. Приложив его к губам, он пытался прикрыть улыбку, которую уже не в силах был сдерживать. На лице Вильгельма, напротив, появилась тень разочарования. Но отеческая любовь взяла верх и быстро погасила приступ сомнения.

— Я верю в то, что мы воюем ради мира, а не просто ради драки, — громко и властно прозвучал голос старого короля. — И, возвращаясь с поля боя, мы желаем видеть наше королевство процветающим. Я также верю, что именно от нас зависит, каким будет этот мир. Задача мудрого правителя искусно воевать и сделать мирную жизнь своих подданных радостной и приятной. Для короля победа в войне — это всегда авторитет, а любовь народа — это победа в мирной жизни. — Вильгельм сделал паузу. — Не каждому правителю это дано. Я уверен, что мой сын Ричард в мирной жизни уже одержал эту победу.

Голос короля стих. Ричард сел по левую руку от короля. Он был тронут словами отца, хотя прекрасно понимал, что Вильгельм предпочел бы видеть в нем воина, а отнюдь не покровителя изящных искусств или процветающего землевладельца. Тем не менее, пожалуй, впервые за всю свою жизнь принц услышал от отца столь приятные сердцу слова и был искренне счастлив.

После этого лирического отступления начался военный совет.

— Я считаю, что не стоит успокаиваться последней победой, — сказал Эдем. — Слишком уж легко она нам далась.

— Ты считаешь, что полторы тысячи убитыми это легкая победа? — возразил один из рыцарей, Бриан.

— Да, — продолжал настаивать Эдем, — я считаю, что это была легкая победа. Заметь, в этом бою мы не потеряли ни одного военачальника, ни одного рыцаря и ни одного из их вассалов. Среди погибших только крестьяне. К тому же бой длился всего несколько часов! Мы даже вымотаться не успели, как это бывало раньше, когда дрались сутки напролет.

— Мы чуть не потеряли тебя в этом бою! — воскликнул Бриан.

— Мы не потеряли меня в этом бою, — спокойно ответил Эдем.

— К чему ты клонишь? — спросил Вильгельм.

— Очевидно, что наши недруги готовятся к чему-то более серьезному, поэтому и дали нам возможность сохранить свои основные силы, в то время как с их стороны народу полегло раза в три больше.

— А кстати, — обратился Ричард к одному из советников, — вам удалось наконец-то определить, откуда к нам тянутся эти бесконечные орды?

Советник встал с места:

— Сначала мы думали, что это племена кочевников с юго-востока Брунии, но после того, как наши войска разгромили их армию прямо у границы, они напали с севера, со стороны Левкоссии, с которой мы живем в мире уже триста лет. Невозможно разобрать, с кем мы воюем, потому что это войско состоит сплошь из наемников, иноземцев, включая полководцев. А их главнокомандующего мы вообще ни разу не видели.

— Кто-то нас дурачит, как детей, а мы даже понять не можем, кто это! — взвился Бриан.

— Враг хочет, чтобы наша победа показалась нам окончательной, а сам готовит что-то более масштабное. — Эдем отпил из кубка рубинового вина. — Даю голову на отсечение, что они нападут гораздо раньше, чем мы предполагаем: не через год, как обычно. Раньше.

— Сколько, по-твоему, у нас времени? — спросил Вильгельм.

— Не более трех месяцев.

Кабинет наполнился тревожным ропотом.

— Я не думаю, что это случится так скоро, — подал голос Лайер. — Ресурсы врага не безграничны.

— О каких ресурсах ты говоришь? — прозвучал от дальней стены голос самого старого советника сэра Тобиаса. Его грузная фигура выросла над столом. — Разве вы не видите, что творится вокруг? Даже стихии словно взбунтовались.

— Опять он свою песню завел, — пробурчал Лайер и сполз ниже в кресле.

— Взгляните на эти карты. — Сэр Тобиас разложил на столе две карты одной и той же местности. — Это река Лайна на карте, которую я начертил год назад. — Он постучал пухлым пальцем по синей полоске. — А это тоже река Лайна, но сейчас. — Томас показал на другую карту. — Посмотрите, как теперь она протекает…

На второй карте было отчетливо видно, что река в нижнем течении, похожая на первой карте на ровную шелковую ленту, спустя год странным образом превратилась в дугу, отойдя от соседнего графства Дилма на добрый десяток километров.

— Мы уважаем ваше увлечение, сэр Тобиас, — разрезал повисшую тишину голос Лайера, — но эта тема не вполне подходит для военного совета. Вполне вероятно, враг пытается перенаправлять реки, создавая искусственные заторы в их устье, чтобы осуществлять какие-то нелепые планы. А вы, простите, как суеверная крестьянка, сразу готовы сетовать на бунт природы, сверхъестественные катаклизмы и еще бог весть что!