Камень ацтеков

Долгова Елена

— Я буду поливать тебя до тех пор, покуда в твоей худой башке не прояснится.

— Там и так ясно, холодно и пусто словно в выпитой бутылке. Как я попал сюда?

— Спроси себя сам. Этим утром тебя выгнали из борделя.

— Невероятно. Но я там не был. Небом клянусь, я спал как чистый праведник и видел сон. Да! Мне снилось, будто я выступаю в Кембридже с докладом… Впрочем, ты все равно ничего не поймешь. Моя речь имела бешеный успех.

— У проституток, которые сочли тебя поэтом в белой горячке. Девки толстухи

Джози обмирали от восторга, слушая тебя.

— Потрясающе. Я не припомню ни единого слова.

— У тебя украли кошелек.

— Возможно. Деньги, Питер, они как вода, они приходят и уходят наподобие волшебного прибоя, оставляя в моей душе только мелкий мусор пережитых удовольствий. Чертовски ломит виски. С ребрами тоже не все в порядке. Ты уверен, что меня не избивали ногами?

— А откуда мне знать? — невозмутимо ответил Баррет.

— Хотелось бы прилечь, ох, эта дьявольская боль… Наверняка одно из ребер сломано.

— Приляжешь потом, время не ждет, я специально вытащил тебя из неприятностей.

— Что случилось?

— Пошли.

Баррет без церемоний подтолкнул Генри Кида в сторону кормовой каюты.

— Присядь на скамью. Можешь пить, только не ром. Вот тебе фруктовый сок, старый друг.

— Разве на нашей пиратской посудине есть фруктовый сок?

— Специально для тебя. Он горчит, немного перестоялся, но все же лучше того гнусного пойла, которое дают у Джози под маркой настоящего вина…

— Ох, и вправду перестоялся. Отвратительно.

— Итак, Генри, я собираюсь снова огорчить тебя.

— Что?!

— Кое-кто из наших парней проболтался проституткам. О наших неприятностях в городе уже наслышаны.

— Богом клянусь! Я не виноват!

— Ни за что бы не поверил тебе, Кид-трепач, если бы собственными глазами не видел твоего безумного состояния. Да выложи ты потаскухам все — от начала и до самого конца, никто бы не поверил сказкам сумасброда.

— Кто тогда распустил свой подлый язык?

— Покуда не знаю. Помнишь взяточника и интригана Самюэля Мортонса?

— Губернатора Грей Сэйлз?

— Его самого. Так вот, после того, как на Грей Сэйлз объявился королевский ревизор Гринстоун, Мортонса арестовали и сместили. Старый проходимец отправился в Англию по повелению короля, чтобы держать ответ за свои делишки с покойным изменником — Десмондом Рэем Белтропом.

— Ну и что?

— На Грей Сэйлз наместником тогда поставили Николаса Шарпа, того самого, которому его величество пожаловал дворянство за разоблачение заговора Белтропа.

— Этот новый Шарп — сын старого Шарпа?

— Да, это сын Малькольма Шарпа, который награбил испанского золота, а потом исчез без следа и, как я думаю, помер не добровольно. У Николаса из отцовского клада не осталось ни гроша, но человек он порядочный и, по слухам, теперь собирается навести «законность и порядок» на Архипелаге. К тому же в юности успел побывать

в испанском плену, и с людьми вроде де Маркадалы у него личные счеты.

— Так все плохо?

— Учитывая слухи и сплетни обо мне — да. Если пиратский промысел прикроют, а братство распустят, всем придется тяжело, кое-кто из ребят уже оплошал, затронув английских купцов, и теперь одной ногой стоит на эшафоте. Но с меня спросят еще и за несуществующий испанский патент.

— Но у тебя его нет!

— А кто поверит?

— Послушай, Питер…

— Это ты послушай!

— Погоди, не горячись. Ты ведь не простой моряк, а сын лорда Баррета, хотя бы и четвертый. Никто на Архипелаге не посмеет тронуть сына лорда по одному пустому подозрению.

Капитан расхохотался и смеялся до тех пор, пока доктор Кид с удивлением не уставился на него.

— Я не сын лорда, Генри…

— Но погоди… Ты же Баррет?

— Баррет, Баррет… Я родился в Плимуте, от родителей, пожелавших остаться неизвестными, получил имя в приюте, а фамилию выдумал себе сам Шарп тоже вырос сиротой, по крайней мере наполовину, а я хорошо знаю, на что способны такие люди. Если этот человек обещал покончить с морским грабежом на Архипелаге, он попытается.

— Нас примут на Тортуге.

— Может быть. Клянусь душой, я не собираюсь проверять, способен ли порядочный человек на посту вицегубернатора сунуть меня в петлю башкой.

— Что будем делать, капитан? — мрачно спросил Генри Кид.

— Лучше всего убраться в море, пусть лишний шум затихнет. Сделаем это, как только провизия, вода и пушечные припасы окажутся на борту. И это еще не все… Смотри сюда, ты увидишь кое-что занятное.

Баррет снял с шеи ключ на цепочке, вложил его в замок тяжелого корабельного сундука, повернул два раза и приподнял крышку.

— Я кладу кое-что на стол и немного разворачиваю, можешь смотреть сколько заблагорассудится, только постарайся не лапать руками.

— Карта?

— Очень занятная. Ты не поверишь — я выиграл ее в карты.

Кид держал тонкие, испачканные вином пальцы на весу, опасаясь притронуться к странному листу.

— Это бумага или старинный пергамент?

— Не имею никакого понятия. Я думал, ты лучше меня разберешься.

— Плотное ровное полотно… Какого дьявола! Мне, разумеется, интересно, из чего оно сделано, но гораздо интереснее рисунок.

— У того, кто это рисовал и гравировал, очевидно, не дрожала рука.

— Вот тут укрепления городов Новой Гранады, побережья и пара-тройка островов, о которых я прежде понятия не имел. Ты этой штуке полностью веришь?

— Я не слишком доверчив, но кое-что очень похоже на истину. Меня интересует пара испанских местечек на побережье материка.

— Мой друг, не заносись излишне, или ты собрался штурмовать испанцев с десятью корабельными пушками и пятью десятками своих головорезов?