Камень без меча
Шрифт:
То, что Кукушкин принял в темноте за сарай, оказалось… кузницей. Вернее, только один отсек этого строения. Там стояли: горн, наковалья, ящик с углем и все прочее. И Санчо мгновенно понял, что именно кует здесь рыцарь. Вдоль стены на подставках ждали своего часа несколько мечей, шпаг и сабель.
Другой отсек был столярно-слесарной мастерской. Кукушкин сразу рассмотрел вполне современный токарный станок.
– Не в каменном же веке жить, – ответил Ланселот на невысказанный вопрос.
– А там что?
– Спортзал.
В третьем отсеке висела пара обмотанных серебристым
Однако неспортивный Санчо посмотрел на все это богатство равнодушно и устремился к стойке с холодным оружием.
– А можно?..
– Конечно, – разрешил Ланселот.
Кукушкин почему-то ждал, что в темноте по-кошачьи зеленые глаза рыцаря должны еще и светиться. Но ничего такого он не заметил. Ланселот щелкнул выключателем, и в мастерской зажглась лампочка под потолком.
Санчо вытащил клинок с затейливым эфесом, закрывающим всю кисть. Взмахнул несколько раз. Оружие было куда тяжелее, чем он ожидал.
– Я тоже с детства это дело любил, – Ланселот присел на табурет о трех ногах. – Помню, брал здоровые гвозди и подкладывал их на рельсы. Поезд шел, а я потом пытался заточить то, что получилось от сплющивания. Но дальше как-то не пошло. Я стал школьным учителем.
– Правда? – Санчо даже отвлекся от клинка. – А что вели?
– Русский язык… Недолго. Просто деваться было некуда, я ничего больше тогда не умел. Учился в аспирантуре и работал. Диссер так и не защитил, в рыцари подался, – он выдал фирменную ухмылку. – Смешно, к армии считался негодным – астма. Потом все прошло, когда Экскалибур появился. В общем, в школе мне не сильно нравилось, я просто себя бесполезным считал. Ну, зачем им все эти правила русского языка, они же ими не пользуются! У них родители-то у всех на иномарках. И что я им скажу – «любите предмет, в жизни пригодится»? Они же видели, что я сам его не особо… А школа-то еще была с английским уклоном. Там одно было хорошо – каникулы. Время свободное. А я любил по таким вот трущобам гулять. В общем, летом все и случилось. Незнакомую улицу нашел. Вроде вот живешь в городе, каждая пядь земли тебе знакома, ан обязательно встретится место, куда нога не ступала. Шел домой новой дорогой и решил попробовать. А там засада. Тролли-отморозки. Вся нежить, она жизнь из людей по чуть-чуть тянет, этим и существует. Замечал, наверно, усталость после того, как долго по телефону говоришь? Вот оно так же и бывает. А отморозки хотят все и сразу высосать, что вампиры, что эти. А я как-то сразу понял, кто это. Что не бандюки и не гопники. Сначала испугался до смерти, а потом ненависть какая-то пришла. Вернее, даже не ненависть, а досада. Подумал, мне бы меч, я бы их сейчас в капусту, а так подыхать ни за что… Больше всего на свете не хотел быть невинной жертвой. Уж лучше – виновной. А меч вдруг и пришел. Прямо в руку.
– Мне тоже, – вставил Санчо. – Когда в тебя этот целился…
– Саграмор.
– Да,
– Он всегда так находит «своих». Короче, этих гадов я уничтожил. Потом меня нашел Артур и взял в ученики.
– А как нашел?
– Как я тебя сегодня, так и он меня. Мы друг друга чувствуем на расстоянии, ведь грани Экскалибура – это одно. Когда появляется новый рыцарь, другие об этом узнают. Раньше узнавали…
Ланселот вкратце рассказал Санчо про загадочного Мэтра и про обычай продавать тому мечи. Даже про свою неудачную сделку.
– Вы так вот и торгуете Экскалибуром, по частям? – безжалостно спросил Санчо.
– Лучше, чем с ума сходить и на мельницы бросаться, – сказал Ланселот. – По-твоему, я сам не понимаю, что вся эта электрофобия – плод моего ума и больше ничего? Но думаешь одно, а чувствуешь другое, пока меч с тобой.
– А если этот ваш Мэтр соберет весь Экскалибур?
– Тогда будет как в рекламе: «Собери все мечи и выиграй власть над миром!» Не забивай голову, не соберет. До сих пор не собрал, за триста лет. Сегодня мог бы, но тоже не стал. Почему, не знаю.
Он замолчал и снова глядел как будто сквозь Кукушкина. Как будто мысленно с кем-то разговаривал и спорил, может, с тем самым Мэтром или с кем-то еще.
Санчо было не по себе, и он поспешно заговорил:
– А мы что будем делать?
– Для начала попробуем возродить Орден. Нас должно быть двенадцать. Меч пришел к тебе, наверняка придет еще к кому-нибудь. Будем их искать, Экскалибур приведет. Только вот что… Никогда не вызывай его сам. Пока. Только со мной и когда я скажу. А если что – беги. Просто беги. Понятно?
Санчо кивнул. Он не стал говорить: что бегун, что фехтовальщик из него были одинаковые. То есть никакие.
Глава 5
Катакомбы
Санчо вызвал такси со своего мобильного – у Ланселота никакого телефона, разумеется, не водилось. Рыцарь сказал, что сам заплатит, и настоял быть сопровождающим.
Пока ждали машину, Ланселот узнал, что мать Санчо уже три года как работает в Москве, и они с бабушкой живут на присланные деньги и еще на бабушкину пенсию.
Санчо задумался, как представить рыцаря дома, но Ланселот велел, чтобы он только молчал, кивал и со всем подряд соглашался. Мол, да, так все и было. А когда они вдвоем наконец-то переступили порог, оруженосец получил еще один наглядный урок – беспардонного рыцарского вранья.
Ланселот отрекомендовался Роговым Геннадием Валерьевичем, тренером из секции исторического фехтования. Про «легенду» об одном из школьных учителей Санчо он благополучно забыл, или сознательно отказался от нее, – но и бабушка тоже не вспомнила.
Рыцарь поведал захватывающую историю о том, как за Санчо погнались трое хулиганов, а сам рассказчик оказался на пути этой погони. Вскользь обронил, как легко раскидал хулиганов, а потом отпаивал Кукушкина чаем. «Но Александр тоже проявил себя молодцом, не растерялся», – пел он, словно заправский менестрель. Наконец тот, кому следовало бы назвать себя Мюнхгаузеном, а не Ланселотом, сообщил, что намерен теперь заняться спортивным развитием Санчо. Он как раз по осени проводит дополнительный набор в свою секцию.