Камень богини любви
Шрифт:
Они совершенно не были похожи, но Алёна все же догадалась, и парню это, видимо, стало понятно, потому что он вдруг покраснел и сказал резко, словно защищаясь:
– Ну и что? Она скромная девушка. А это только работа!
Алёна подумала, что если эта скромная девушка окажется в одной запертой комнате с Дракончегом, она одномоментно перестанет быть и скромной, и девушкой, мигом снова потеряла голову от ревности и спросила сдавленным голосом:
– Скажите, а вы знаете, как зовут того… ну, Золотого боя?
– А что? – удивился парень.
– Ну, он похож на одного моего знакомого, и я…
Алёна
– А вашего знакомого как зовут?
– Александром, – буркнула она.
– А, нет, – равнодушно сообщил парень. – Золотого боя зовут Виктором. Так что не волнуйтесь.
Чувство облегчения было таким острым, что Алёна на миг онемела и остолбенела. Послышались шаги, и парень встревоженно прошептал:
– Слушайте, идите, а то они тут прямо бесятся от злости, если посторонние сюда заходят, еще вызовут охрану, зачем вам проблемы? – И, схватив Алёну за руку, он повлек ее к лестнице.
Она, все еще обессилевшая от облегчения, послушно и медленно начала спускаться, когда позади раздался голос:
– Привет, Данила. За Мариной приехал? Сейчас я ее позову.
Алёна так и замерла.
Данила!
Боже ты мой, да вот почему его голос и лицо показались знакомыми! Это Данила… ну, брат ювелира, язычник, обладатель расписной куртки! Алёна видела его только вчера, но мельком и по большей части в темноте, а сегодня на нем не было знаменитой куртки, да и скипидаром не пахло, вот она его и не узнала. А он, интересно, ее узнал?
Да вряд ли… Он вообще Алёниного лица вчера не видел, да и в капюшоне она была…
Хорошо, что не узнал. Иначе решил бы, что перед ним профессиональная выслеживательница молодых красивых парней. Вчера за ним гонялась по сугробам, сегодня в закоулках «Зергута» разыскивает какого-то Александра…
А впрочем, не наплевать ли вообще, узнал ее Данила или нет и что он о ней подумает? Главное, что Золотого боя зовут Виктором, что он не Дракончег!
Как легко стало на сердце, какими глупыми показались все подозрения, каким чудным сделалось настроение!
В это самое мгновение один человек набрал некий телефонный номер и, дождавшись ответа, произнес:
– Я позвонил.
– Отлично… – промурлыкал женский голос. – И как? Что он сказал?
– Сказал, что придет.
– Ну вот и отлично, – снова промурлыкала женщина. – А что ты злой-то такой, а? Все хорошо! Вернее, завтра в девять все будет хорошо. Данила нам все отдаст, и ты будешь свободен. Чао, дорогой. До связи!
В трубке раздался гудок. И тот человек был совершенно уверен, что женщина отключилась. На самом деле это был всего-навсего звуковой сигнал. Женщина довольно часто им пользовалась и немало полезного услышала от своих собеседников, уверенных, что их уже никто не слышит, можно свободно выражать свои чувства прежде, чем выключить телефон. Она не ошиблась и на сей раз. Тот, кто ей позвонил, свои чувства тоже выразил, да еще как бурно!
– Тварь паршивая! – прошипел он. – Данила тебе все отдаст! Как бы тебе на нем зубы не обломать. Данила даже если бы знал, где все это, не сказал бы, он не такая тряпка, как я, а меня здесь завтра уже не будет! Вечерком сяду на поезд и… И ничего ты не узнаешь, и останешься вместе
После этого ее собеседник отключился, а она несколько мгновений молча смотрела на трубку и пыталась понять, как могло произойти, что этот слабак, мальчишка, которого она и в самом деле привыкла считать тряпкой, вдруг вздумал выйти из-под контроля. А главное, что теперь делать.
Тем временем успокоенная Алёна пробралась сквозь танцующую толпу к столику и схватила свой бокал. Зоя, уже вполне примирившаяся с Валерой, и Коля с Надей, которые, такое ощущение, не ссорились никогда в жизни, с готовностью подняли свои.
– За любовь! – радостно провозгласила Алёна. – Мы сегодня еще не пили за любовь!
– Только что выпили, – сказала Зоя. – Пока тебя не было. Но святое дело – за любовь выпьем еще хоть пять раз!
И они выпили – ну, может, не пять раз, но четыре точно, и еще за что-то пили, и за что-то еще, так что, когда собрались домой и начали вызывать такси, Алёна была уже довольно пьяная и почти не вязала, как говорится, лыка. Настроение у нее было расчудесное, и мысль о том, что Золотой бой – не Дракончег, не-е-е Дра-а-ко-о-ончег, ага-а! – не переставала радовать и вдохновлять. Однако враг рода человеческого, коему, как известно, все наши радости – ну просто нож острый и ужасная досада, зато печали и горести – великое наслаждение, подсуетился и дернул-таки нашу героиню за язык.
– Скажите, – спросила она охранника, застегивая пальто и улыбаясь, – а Виктор давно у вас работает?
– А кто такой Виктор? – задумчиво свел тот брови. – У нас вроде ни одного Виктора нет. Слышь, – обернулся он к гардеробщику, – я говорю, у нас нету никаких Викторов.
– Нету, – кивнул тот. – Я здесь с самого начала, как ресторан открылся, но Викторов нету. Ни среди официантов, ни на кухне…
– Да он не из официантов и не на кухне работает, – сказала Алёна все с той же блаженной улыбкой. – Это Золотой бой.
– Да какой же он Виктор? – хохотнул охранник. – Его Сашкой зовут. Александром!
Ничего не стоит представить себе состояние Алёны в течение ближайшего времени.
Дела давно минувших дней
После этого разговора мне очень долгое время не удавалось побыть наедине с Эльвирой Михайловной. У меня создалось впечатление, что она стыдилась своей откровенности: может быть, того, что в ее тайну смог заглянуть человек, несравнимо ниже ее по общественному положению.
Она мне не сказала даже, что сын Синикки выздоровел, до меня просто дошли слухи.
Честно признаюсь, я чувствовал себя несколько уязвленным столь внезапным пренебрежением. В ответ я и сам старался держаться с Эльвирой Михайловной независимо и даже отчужденно, зато больше времени проводил с другими актерами, например с Елизаветой Петровной Ивановой, тем паче что это доставляло ей явное удовольствие. Мне казалось, она мною увлечена… Положа руку на сердце, я и сам увлекся. Никогда не встречал особы, которая так совершенно отвечала бы моему идеалу жены. Васильев – с ним я очень сдружился! – меня подбадривал, на все лады расхваливая Лизу и уверяя, что непременно сам бы посватался к ней, кабы не был давно и счастливо женат.