Камень богини любви
Шрифт:
– Вот вам и Валериан Львович Куйбышев, – вздохнула она, выключая душ, и засмеялась.
Ну конечно! Причуды памяти. Этот, приснившийся, с внешностью Футуриста и с признаками базедовой болезни… ну да ведь это пламенный революционер Валериан Львович Куйбышев, в честь коего некоторое время называлась Самара, а теперь, может, его имя стерто с лица земли… хотя нет, ювелир, царство ему небесное, говорил, что его брат, стало быть, Данила, и его приятели-язычники тусуются на какой-то Куйбышевской водокачке. Интересно, что это такое?
Данила… Данила, который попался на глаза Алёне нынче ночью и сморозил такую дивную ложь
Загадочно. Есть ли тут связь хоть какая-то? Или нет?
Да и не фиг ли с ней, с этой связью?
Алёна вышла из ванной, надела джинсы, свитер, носки, подкрасила глаза.
Строго говоря, надо бы вернуться в комнату, снова включить компьютер и напрячься над романом. Конечно, в «Глобусе» ее любят, но ведь всему есть предел, даже издательской любви.
– Кошмар, – сказала Алёна, гневно глядя на свое отражение. – Ты разленилась просто кошмарно!
Она сунула ноги в любимые ботиночки и надела козырное парижское пальтецо. Навертела еще шарф – с этой весной что-то вообще ничего не понятно! – прихватила сумку с шейпинговской формой и пошла восвояси.
По пути она свернула было к двери той самой мастерской, где начались все эти непонятки, но услышала знакомый тягучий голос приемщика и, брезгливо передернув плечами, пошла дальше. Путь ее лежал мимо Главпочтамта, где в отделе vip-обслуживания отдала отпечатать с флешки фото, нацепляв при этом, конечно, бессчетное количество вирусов, которые почему-то невыводимо водились в главпочтамтовском компьютере, а потом пошла в шейпинг-зал.
Сегодня, правда, не ее день занятий, но в зале к Алёне относились снисходительно и терпели ее бесконечные переносы и замены тренировок.
Для блезиру она немного позанималась, с некоторым усилием справляясь с приступами головокружения во время резких наклонов и поворотов, потом, взбивая взмокшие от пота кудряшки, подошла к столу администратора и показала снимок:
– Оль, вы эту женщину знаете?
– Нет, впервые вижу.
– Точно?
– Ну, Алёна, у меня зрительная память фотографическая! – обиделась красивая, медлительная, элегантная Ольга. – Ир, скажи?
Тренерша Ирина, маленькая, точеная, хорошенькая, закивала:
– Это точно, у Оли глаз алмаз! А кто на фотке?
– Не знаю, я ее ищу. Не помните ее?
– В зале ее точно не было, – задумчиво проговорила Ирина, – но я еще где-то видела… Слушайте, вспомнила! Я неделю, что ли, назад ехала на трамвае…
– Ирина! – изумленно воскликнула Алёна. – Вы, автоамазонка, – и на трамвае?! Не могу поверить! А куда делся ваш автоконь?
– Да у меня тут с подвеской были проблемы, муж ставил машину в сервис, я пару дней моталась на городском транспорте. Ну, скажу вам, это такой ужас… – Иринины глаза стали еще больше.
– Ир, – усмехнулась Ольга, – ты забываешь, что мы с Алёной только на общественном транспорте и ездим, так что мы побольше всяких триллеров можем тебе порассказать.
– А, ну да, – хихикнула Ирина. – Короче, возвращаюсь после тренировки, и вот только проехали площадь Лядова, входят в вагон контролеры. Представляешь, в десятом часу вечера! А нас в вагоне практически двое, я и эта тетка. Ну, у меня-то билет был, а вот у нее –
– Может, она там живет?
– Может быть, – согласилась Ирина. – Но все равно я не знаю, кто она и как зовут. А вам она зачем?
– Э-э… – замялась Алёна, не успевшая ничего придумать в оправдание своего интереса, но в эту минуту у нее в сумке зазвонил телефон. Извиняющаяся улыбка прикрыла замешательство, и девушки перестали смотреть на нее с любопытством.
Это звонила Зоя – интересовалась, как самочувствие дорогой подруги.
– Сейчас уже лучше, – откровенно призналась Алёна. – А ты как?
– Сейчас и мы лучше, но что было… уфф! Одно хорошо: Вовик начисто забыл мои половецкие пляски с этим парнем, как его, Золотым боем!
– С кем, с кем? – самым равнодушным на свете голосом спросила Алёна. – А, со стриптизером…
– Ну да. Слушай, Алёна, я не очень позорно вчера выглядела? – жалобно спросила Зоя. – К тому времени я уже так наклюкалась…
– Да я тоже! Но, сколь помню, ты просто суперски смотрелась, честное слово! Жаль, что не осталось фото.
– Как не осталось? Надя все время снимала на мобильник, обещала перевести фотки на комп и бросить мне на мыло, а я тебе отправлю.
Опять смотреть на Дракончега в этом бесстыдном образе и знать, что больше никогда… никогда…
Алёна скрипнула зубами.
– А вдруг они на глаза Валере попадутся? – пробормотала хмуро. – Попроси, чтобы Надя их стерла и никому никуда не посылала.
– Ну да, наверное, ты права… – нерешительно сказала Зоя. – Ну ладно, Алёнушка, я пошла, меня клиенты ждут. Я с работы звоню.
– Ага, ну счастливо, – простилась Алёна.
Она быстро переоделась и вышла из зала прежде, чем Ирина и Оля опять начали задавать ненужные вопросы. Медленно пробрела через занесенный снегом, тихий, таинственный, всегда чуточку сумеречный, даже в самый яркий и солнечный полдень, всегда прекрасный, и зимой, и летом, и осенью, и весной, даже такой несуразной весной, как нынешняя, парк Пушкина. От запаха снега и морозной свежести – похоже было, что снова похолодает, – стало чуть легче. Все-таки после вчерашнего перееда и перепива тренироваться не следовало, опять затошнило что-то. А завтра снова придется идти в зал, потому что эта дамочка могла появиться там в ту смену, в которую работают Анжела с Ларисой Леонидовной, а у Анжелы тоже фотографическая память!
Нет, не туда она идет, спохватилась Алёна и свернула на тропку, ведущую к выходу из парка. Домой еще рано. Нужно обязательно зайти в «Клеопатру». Ведь, прежде чем явиться в шейпинг-зал и подменить Алёне браслет, та женщина должна была…
Стоп!
Она остановилась посреди тропки, и на нее немедленно налетела толстая, немолодая, какая-то вылинявше-серо-рыжая немецкая овчарка, спущенная с поводка и одышливо наслаждающаяся свободой.
– Сильва, стой! – закричала хозяйка – тоненькая, очень юная и очень встревоженная девушка, похожая в своем голубом спортивном костюме на Снегурочку-лыжницу. – Не бойтесь, она не кусается!