Камень богов
Шрифт:
– Ещё бы. Если все останутся, заживут в своё удовольствие, станут создавать семьи, то совсем скоро в долине не останется места не только для домов, но и для посевов. Я иногда думаю о нашей жизни… В чём причина вражды между нами, горцами, и святошами? Неужели в их огромном мире не нашлось бы места для нашего народа? Ещё немного и мы начнём вымирать. У тех, кто пробыл, хотя бы лет пять в Пещерах, очень редко рождаются нормальные дети. Говорят, что и от вас, молодых, с каждым десятилетием, толку всё меньше и меньше. А, может быть, святоши не зря поклоняются своим богам? Может быть это правда, и боги действительно существуют, и помогают тем, кто в них верит?
Вистан пожал плечами:
– Они,
– Знаешь, люди, поклоняющиеся женщине-матери, не могут быть плохими…
– Так ты хочешь сбежать отсюда? Куда? К святошам?
– Нет… Конечно же нет. Знаешь, Вистан, я хотела бы дождаться, когда ты вернешься. Может быть… – она шумно прерывисто задышала, – ты меня снова захочешь увидеть. Ты всего на четыре года моложе и, надеюсь, к тому времени я не превращусь в старуху.
Отец недаром обозвал пещерное поселение «каменными кишками». Извилистый тесный проход, по которому друг за другом шли три десятка молодых долинников как нельзя кстати подходил под это определение. Солнечный свет и чистый горный воздух остались далеко позади. Им на смену пришел закопчённый факелами низкий каменный свод, хлюпающие под ногами лужицы и запах старого плохо проветриваемого подвала.
Смех и шутки, которыми подбадривала себя молодёжь, потихоньку сошли на нет, и боевой задор, по мере того, как отряд продвигался вглубь горы, напрочь испарился даже у самых бравых.
– Чего замолкли, девочки? – Издевательски осведомился шедший впереди пожилой пещерник. – Это вам не с родильницами кувыркаться. Привыкайте к жизни настоящих мужчин. Скоро научитесь видеть в темноте, тогда и глаза на ночь можно не закрывать! – Видимо очень довольный своей остротой, он разразился противным булькающим смехом.
Вистан двигался в середине колонны, неся перед собой странного вида факел, больше похожий на большую изогнутую ложку, в которой лежал комок зеленоватой слизистой массы, горевшей не очень ярким, но стабильным пламенем. Раздававший факелы пещерник каждого напутствовал кратким инструктажем:
– Руки только туда не суй.
– Мы, дядя, костёр-то видали! – Хохотнул кто-то, на что пещерник, не меняя интонации, сообщил:
– Так я и не про пламя.
Шедший впереди Лейн оступился, и Вистан чуть не поджарил ему спину, едва успев отдёрнуть руку. Факел скользнул по влажной стенке и огонь, облизав мокрый камень, зашипел. Лейн обернулся и стал бормотать неразборчивые извинения. Пришлось толкнуть его в спину, так как сзади напирали идущие следом. Нескладного парня, Вистану сегодня уже приходилось выручать на площадке сбора, перед входом в Пещеры. Несколько сироток, а именно так обычно называли воспитанников пансиона, перекидывались по кругу, впрочем, без особого азарта, чьим-то заплечным мешком. Хозяин вещей – долговязый худой долинник, пытался снова завладеть своим имуществом, надеясь, что длинные конечности помогут ему в этом деле. Он неловко топтался на месте, размахивал руками, угрюмо сопел, но молчал, хотя парни настойчиво рекомендовали ему:
– Ну-ка, попроси нас по-хорошему, Лейн! Вежливо-вежливо!
Один из них бросил мешок подошедшему Вистану. От неожиданности он отпрянул, но поймал и, в следующее мгновение, встретился взглядом с долговязым, до которого было ярда три, не больше. Лейн, похоже не собирался и его умолять, но что-то в лице державшего мешок парня, заставило его разлепить стиснутые губы, и Вистан, скорее угадал, чем услышал:
– Пожалуйста…
Мешок вернулся владельцу, под негодующие крики лишившихся игрушки сироток. Кто-то, было, попытался призвать к ответу нагло прервавшего игру незнакомца, схватив за плечо, с явным намерением оказаться с ним лицом к лицу. Вистан кивком показал долговязому, чтобы тот уходил, не оборачиваясь, схватил пытавшуюся его остановить руку, и немного сжал. Натренированные верёвкой, мешками с землёй и овцами пальцы заставили сиротку взвыть и рухнуть на колени. Больше желающих потягаться силой не нашлось, но парни решили оставить последнее слово за собой, выкрикнув вслед несколько непристойных ругательств.
Лейн ждал его чуть поодаль, крепко прижимая к груди свой заплечный мешок.
– Спасибо, – сказал он, сунув для рукопожатия узкую, почти женскую ладошку. – Лишил ты балбесов лакомства.
– Какого лакомства?
– С пасеки. У нас с отцом пасека на северном склоне. Он мне собрал в дорогу разных вкусностей, а кто-то из этих, то ли знал, то ли сам учуял, и давай клянчить. Ну, я мешок снял, хотел угостить, а они всё забрали, да ещё и придуриваться начали.
– Понятно. А кроме тебя, есть ещё кто-нибудь из домашних?
– Тай. – Он такой же сильный, как и ты. – С гордостью сказал Лейн и, с надеждой, добавил: – Вот бы нам держаться вместе.
– Неплохая идея, только где он?
– Пещерник, не знаю зачем, отправил нескольких парней, и его в том числе, вниз в долину. Когда вернётся, я вас познакомлю.
«Каменная кишка» заметно расширилась, пол постепенно выровнялся. Шагов через тридцать в проходе стало светлее – стали попадаться закреплённые на стене факела.
– Шевелитесь, ягнята! Уже новым домом запахло!
Булькающий смех ещё не успел затихнуть, как послышались негодующие вопли:
– Эй, дед, ты нас в выгребной яме решил поселить?
– Парни, зажимайте носы!
– Ну и вонь!
Волна удушливого запаха прокатилась по колонне, заставив многих закашляться. Лейн обернулся, его искажённое гримасой отвращения лицо изменилось до неузнаваемости. Вистан понимающе кивнул, свободной рукой закрыл себе рот и нос, прикидывая, сколько он сможет пройти без дыхания. Его внимание привлёк один из сопровождающих, тот, кто ещё недавно раздавал факела, а теперь двигался чуть в стороне от основной массы людей. Пещерник даже не поморщился, только длинно и смачно сплюнул, пробурчав, ни к кому особенно не обращаясь:
– Здесь канализация пересекается с коллектором из разделочного цеха. Привыкните…
Долинники, не сговариваясь, прибавили шаг и, вскоре оставили неприятный участок пути позади. Всё чаще стали попадаться поперечные галереи – проходы разной ширины и разной же степени освещённости. Одни обозначались только парой дежурных факелов на перекрёстках, в других, света было столько, что рябило в глазах, уже успевших привыкнуть к полумраку.
– Всем стоять! – Скомандовал обладатель булькающего смеха. – Перестроение! У кого в руке факел – шаг вправо! Хорошо! За каждым из вас идёт по пять человек! Внимание! Факельщики ведут вперёд свои пятёрки и становятся в ряд, по правую руку от меня! Всем понятно? – Ответить никто не успел, но пещерник тут же продолжил. – Тогда, вперёд!
Через некоторое время, ушедшее, большей частью, на выяснение своего места в строю, колонна по одному превратилась в колонну по пять. Лейн остался позади и, вскоре его громкий шёпот:
– Тай! Вистан! Вы где? – стал перекрывать галдёж, немедленно возникший после того, как стало возможным пообщаться не только с затылком идущего впереди друга.
Сопровождающий двинул колонну вперёд и, буквально, через пару десятков шагов, они вошли в просторную пещеру, ярко освещённую пламенем, горевшим в больших каменных чашах, расставленных вдоль стен. В центре зала, на сложенном из камней возвышении стояло три человека.