Камень Чародея
Шрифт:
— Да, Орин, я знаю, каково это, — сочувственно кивнул Иоганн. — Мне потребовалось много времени, чтобы разрешить эту загадку.
— Так ты ее разрешил? — Грегори даже приподнялся на локте, ему больше не хотелось спать. — А как?
— Да просто понял, что ничего не нужно делать, — ответил Иоганн с ясной обезоруживающей улыбкой. — Таково мое великое открытие.
Алдо кивнул.
— И мое тоже.
— И мое, — подхватила Ирене, — и нас всех. И какой великий мир оно принесло нам!
— Чего-чего? — недоверчиво переспросил Грегори. — Вы все в одно и то же время получили абсолютно одинаковый ответ?
— И одну и ту же мысль, — пробормотал Джеффри.
— Вот именно, — Иоганн улыбнулся, очень довольный собой. — Неожиданно мы все поняли, что ничего разгадывать не нужно — нужно просто отдаться течению и быть счастливыми.
— Нам потребовалось только построить плоты и сесть на них, — добавил Орин. — И мы прихватили с собой камни, которые играют нашу музыку.
— О, так это ваша музыка? — выдохнул Джеффри.
— И ничего, кроме музыки? — Грегори смотрел на них широко раскрытыми глазами. — А что вы едите?
— Река снабжает нас едой, — Ално наклонился и сорвал цветок лотоса, мимо которого проплывал плот. Грегори увидел, что остальные тоже жуют цветы. Он зажмурился и посмотрел снова.
— И ты говоришь, что больше не нужно разгадывать смысл мира и жизни людей?
— Да, и это приносит мир в наши души! — вздохнула рыжеволосая девушка.
— Действительно, мир, Адель. Благословен будь конец всякого смятения, — согласилась Венна.
Орин убежденно кивнул.
— Именно в этом заключалась наша ошибка — в стремлении познать мир, бороться с ним.
— Вот именно, конечно, — поддакнула темноволосая красавица, — а когда мы перестали бороться, всякая борьба закончилась.
— Но тем самым ты говоришь о том, чтобы перестать думать!
— Правильно, — подтвердил Иоганн, — на этом и покоится наше спокойствие. Мы перестаем задумываться.
— И достигаете мира, — подытожил Джеффри.
— Но как можно заставить мозг перестать работать? — спросил Грегори.
— Слушая музыку, — объяснил Иоганн. — Когда думаешь только о сладких звуках, все остальное незаметно исчезает из головы.
— Не могу поверить, — возразил Грегори. — Слушание музыки не может уничтожить мысль.
«Может-может, — услышал он в голове голос Фесса. — Сосредоточенность на одном устраняет все остальное. К тому же этот лотос притупляет разу! и вызывает эйфорию. Это своего рода наркотик».
— Наркотик, — задумался Джеффри. — Это слово означает «подобный смерти». [4]
«Более точное определение. — «похожий на смерть». Обычно оно означает состояние, схожее со сном», — передал Фесс.
4
Греческое слово «наркотик» действительно означает «приводящий в состояние оцепенения, подобное смерти».
— А Сон — брат Смерти, — подвел итог Грегори. Иоганн протянул Корделии цветок лотоса.
Присоединяйся к нашему блаженству.
— Перестав думать? — потрясенно воскликнула она.
— Вот именно! Отключи свой мозг.
— Расслабься… — Адель соблазнительно улыбнулась.
— Поплыли со мной по течению, — Венна шаловливо взглянула на Магнуса. Она снова откинулась и лениво потянулась, протягивая руки к Магнусу. Он зачарованно смотрел на девушку. Джеффри тоже.
— Нет! Можете ли вы или нет, вы не должны! — Грегори был близок к слезам. — Думать необходимо, потому что все остальное — ложь!
— Но какой в этом смысл? — со скептической улыбкой поинтересовался Ално.
— Должен быть смысл! Иначе зачем у нас мозг? «В этом утверждении большой смысл, — вновь в головах детей послышался голос Фесса, — потому что ваш вид выработал разум, чтобы справляться с окружением. Развивая способность мыслить, люди получили больше возможностей для выживания и процветания. Если бы мир действительно был лишен смысла, тогда разумные существа имели бы столько же шансов на выживание, как и неразумные. Они не выжили бы».
— Точно, — радостно воскликнул Грегори. — Более острый разум был бы хуже приспособлен к жизни — потому что мир свел бы его с ума!
— Все не так уж плохо, малыш, — Ирене сочувственно улыбнулась и протянула ему руку. — Мир таков, каков есть. Мы не можем изменить его. Можем только наслаждаться, пока живы.
— Но как же завтра?
— Завтра мы тоже будем плыть по реке.
— Но все реки впадают в море! — настаивал Грегори. — Что вы будете делать, когда окажетесь в океане?
Адель нахмурилась.
— Успокойся, малыш!
— Не говори так с моим братом! — выпалила Корделия, потому что могла бы так сказать и сама.
Адель смерила ее презрительным взглядом и уже собралась ответить, но ее опередил Иоганн.
— Когда окажемся в океане? Продолжим плавание!
Грегори раздраженно закатил глаза.
— Нет, подумай! А как же бароны, через земли которых протекает эта река? Неужели они позволят вам беззаботно предаваться удовольствиям?
— А почему бы и нет? Мы же их не трогаем.
— Ты можешь не трогать Жизнь, но Она всегда тронет тебя. И что ты будешь делать, когда она тебя затронет?
— А разве мы обязаны что-то делать? — Ално смерил его строгим взглядом. — У нас есть выбор. Разве существует закон, по которому мы обязаны жить?
— Существует, — негромко ответил Иоганн, — но нам не смогут его навязать.
— И то верно! Как нас достанут? Мы плывем по реке!
— Запрудят реку, — закричал Грегори, — и достанут!
Иоганн с первыми признаками раздражения отмахнулся от этого детского замечания.