Камень Книга двенадцатая

Минин Станислав

— Мой отец побывал у твоих в гостях? — прищурился я.

— Побывал. Мой дед совсем недавно сообщение прислал и предупредил, что ты со мной на эту тему должен поговорить. Так что вы скажете в свое оправдание, молодой человек? — Принцесса буквально прожигала меня взглядом строгой училки.

Я чуял, что Соня ревнует, но не так чтобы сильно, поэтому спокойно ответил:

— Сложная многоходовка, ничего личного. Ты же мне сама говорила, что не видишь между мной и фон Мольтке сексуального желания. Что-то изменилось?

Соня опять смешно наморщила носик.

— Ничего не изменилось! Просто я тоже хочу поучаствовать в какой-нибудь сложной многоходовке! — Она топнула ножкой. — Я так скучно живу!

Я

вздохнул.

— Сонечка, позволь задать тебе простой вопрос: за все время нашего с тобой знакомства ты хоть раз меня в радостной эйфории видела?

— Нет, — помотала она своей блондинистой головкой. — Ты ровный… или просто веселый… или очень злой… — Соня поморщилась. — Когда ты злой, я тебя очень боюсь, даже больше твоего страшного Кузьмина.

— Вот видишь! А у меня тут сложных многоходовок было огромное количество, и особого удовольствия от участия в них я не испытал. Веришь?

— Верю. Но так хочется самой попробовать!

— Не дай бог, Сонечка! Не дай бог…

* * *

Великий князь Александр Николаевич с интересом наблюдал, как баронесса фон Мольтке сосредоточенно изучает на планшете последние страницы своего собственного досье, собранного на нее французскими спецслужбами. Наконец, планшет был отброшен в сторону, и баронесса взяла с прикроватного столика бокал с вином. Великий князь улыбнулся и решил спросить:

— Комментарии последуют, Санечка?

Фон Мольтке изогнула бровь.

— Хорошо работают французики, этого у них не отнять. Боюсь себе даже представить, что собрали на меня немцы и англичане, хотя… — Она отпила вина. — Ты заметил, что французы рассматривают меня только в качестве жадной до денег и влияния авантюристки, но их аналитики рекомендуют отказаться от моей прямой вербовки и предлагают использовать только втемную, а лучше вообще «под чужим флагом»?

— Заметил, конечно, — кивнул Романов. — И я бы на их месте поступил точно так же — слишком уж солидными связями ты успела обрасти по всей Европе, можно на ровном месте вляпаться в грандиозный скандал.

— Именно, Шура! — Баронесса поставила бокал и придвинулась поближе к цесаревичу. — Только связи и спасают бедную вдову от подлых нападок спецслужб… Ты же меня защитишь, если ситуация выйдет из-под контроля?

— Всех порву! — зарычал цесаревич и поцеловал баронессу в шею. — Это у тебя после прочтения досье мысли о плохом возникли?

— А как ты хотел? — вскинулась фон Мольтке, подперла голову рукой и уставилась Романову в глаза. — Для меня не было секретом, что по мне активно работают, Шура, но когда собственными глазами видишь результаты этой работы… Поверь, приятного мало. Это только в шпионских фильмах главный герой весь из себя невозмутимый и смелый, а в жизни… — Она моргнула, и по щекам девушки покатились две слезинки. — Еще ты тут весь из себя красивый нарисовался, хрен сотрешь! И Питер стал сниться! Вот и накатило!.. — Баронесса уткнулась цесаревичу в грудь и разрыдалась.

— Сашенька, ты чего?.. — растерялся тот. — Ты чего, милая?..

Успокоилась фон Мольтке только минут через десять и сразу же убежала в санузел, чтобы привести себя в порядок. Вернулась она уже другим человеком, это Романов почувствовал сразу, и с ходу заявила:

— Шура, прости мне эту минутную слабость. Больше не повторится.

— Тебе не за что извиняться, Сашенька. — Цесаревич растерялся еще больше, потому что совершенно не представлял, что именно надо отвечать, чтобы не обидеть девушку.

А та заулыбалась.

— Видел бы ты сейчас свое лицо, Шура! Уверена, такое выражение будущие подданные видят у тебя крайне редко! — Александра сбросила на пол полотенце, походкой «от бедра» подошла к прикроватному столику

и взяла бокал с вином. — Прием с участием Петровых-Врачинских мы с тобой обсудили, мое досье прочитали. Какие еще будут темы для разговоров, ваше императорское высочество, прежде чем мы с вами вновь сосредоточимся только друг на друге?

— Завтра вы с Алексеем идете в ресторан. Вместе, — сглотнул Александр, пожирая глазами роскошное тело своей любовницы.

Баронесса надулась.

— Совсем вы, ваше императорское высочество, не думаете о репутации бедной девушки! — И, не выдержав, рассмеялась: — Особые пожелания будут?

— Будут! — кивнул заулыбавшийся цесаревич и похлопал рукой по кровати. — Иди-ка ко мне, я тебе все особые пожелания на ушко прошепчу!..

Глава 10

Император Российской империи Николай III поднялся в восьмом часу утра. Выглянув из каюты, он попросил у охранявших его дворцовых добыть у флотских тельняшку с брюками по своему размеру, а сам занялся приготовлением кофе. Через полчаса на носу яхты Николай приступил к выполнению комплекса упражнений, иначе называемого гимнастикой Гермеса. Потом был душ, плотный завтрак и краткий доклад адмирала Варушкина о состоянии дел на вверенной ему яхте «Звезда». Удовлетворившись докладом, император направился в каюту шифрованной связи, где у него состоялся разговор по закрытой линии с младшим сыном, который на время отсутствия в России отца и старшего брата исполнял обязанности правителя империи. Докладом младшего сына Николай тоже остался доволен: Николая-младшего, как и Александра, с детства готовили к государственной службе, а его природный ум и деловая хватка позволяли решать задачи самого широкого спектра. Кроме того, сама машина государственного управления в империи была в достаточной степени отлажена, а запас ее прочности позволял сглаживать мелкие промахи и недоработки даже при принятии не совсем корректных решений на самом высоком уровне. Расстроило Николая только одно: младший сын, как и вчера, просил отнестись к поведению любимой матушки с пониманием, не судить ее слишком строго и найти с ней наконец общий язык. Не забыл великий князь и о племяннике, с уверенностью заявив, что Алексей вполне адекватный молодой человек, способный сделать первый шаг к примирению с «эксцентричной» бабушкой. Император на все эти уговоры прореагировал предсказуемо: сначала наорал на младшего сына, потом отошел, не забыв извиниться за свою несдержанность, и, пообещав с Алексеем все-таки переговорить, закончил сеанс связи.

Вернувшись на нос яхты, император застал там Белобородова и Кузьмина, распивавших кофе со свежими булочками. Дав канцелярским время закончить завтрак, Николай приступил к аккуратному прощупыванию ситуации с дерзким внуком:

— Как вчера вечером и ночью все прошло? — поинтересовался он. — Лешка ничего такого не сотворил?

Получив заверения, что внук вел себя вполне прилично, император перешел к главному:

— С Бурбонами и Гримальди в известном вам проекте кандидатура Алексея окончательно согласована, документы готовы. Остается только заручиться согласием самого Алексея. Вы понимаете, яхонтовые мои, что стоит на кону?

Белобородов с Кузьминым, и так сидевшие в плетеных креслах с прямыми спинами, под хмурым взглядом Николая эти самые спины выпрямили еще сильнее.

— Понимаем, государь!

Император вздохнул.

— Приказывать не буду, просто очень сильно вас попрошу: сделайте так, чтобы Лешка к нашему предложению подошел в адекватном состоянии, дал свое согласие и отнесся к должности со всей серьезностью. — Николай растянул губы в улыбке. — Если все получится, то… — Он хмыкнул. — Тогда прольется на вас двоих даже не дождь, а ливень из всяческих милостей и преференций.