Камень любви
Шрифт:
Расстояние до валуна она преодолела удачно. Огляделась по сторонам. Вроде никто ее не заметил. Огромный камень возвышался над головой. В бурых проплешинах лишайников, с редкими зелеными пятнами мха, он был шершавым на ощупь, но почти не имел зацепок. Но в одной из трещин росло деревце — сосенка. Интересно, выдержит оно или нет, если ухватиться за тонкий ствол и подтянуться? Татьяна понимала, что поступает неразумно — ей-то какое дело до этого разговора? Но изначально ее насторожила интонация, с какой говорил Федор. Голос его звучал зло, раздраженно, а вот в речи его собеседника — спокойной, даже ленивой, — ясно проступала
Но любопытство вновь пересилило страх. Затаив дыхание, Татьяна поставила ногу на камень. Подошва не скользила, это ее обрадовало. Распластавшись на валуне, она дотянулась до сосенки. Тонкий ствол согнулся, но не сломался, когда она, схватившись за деревце одной рукой и цепляясь пальцами другой за едва заметные выступы, заползла на валун. Теперь она слышала отчетливо каждое слово.
— …подняли домовину, — долетел до нее голос второго. — Ты представляешь, как бесновался Дед, когда узнал об этом?
— Твои придурки сами виноваты, — Федор выругался. — Зачем было кровь проливать? Рейнварт полицию вызвал, а мне с ментами общаться не с руки.
— А ты как думал? — зло произнес второй. — Такие деньги! За них и кровь пролить, как в лужу плюнуть. Дед своего не упустит. Зря, что ли, он в разведку острога кучу бабок впалил?
Татьяна с трудом сглотнула сухой ком, застрявший в горле, еще не хватало закашляться. Облизала губы. Холодная струйка пота вновь скользнула между лопаток. Но она подтянулась повыше, чтобы взглянуть на говоривших. Ей даже в голову не пришло, что они могут посмотреть вверх и заметить любопытного наблюдателя.
— На кровь я не подписывался, — резко ответил Федор. — Я — не убийца. И ребят на раскопе уважаю. Они не за копейку, за идею пашут…
Второй расхохотался.
— За идею? Ты в это веришь?
— Я это вижу, — буркнул Федор. — И предупреждаю: замечу, что вьетесь возле лагеря, — сдам, не раздумывая. А тронете кого, будете иметь дело со мной.
— С тобой? — вновь расхохотался второй. — Ну уморил! Ты что — супермен какой? Терминатор? Или, как его? Рэмбо?
— Я тебе сказал — ты меня услышал! — твердо произнес Федор. — Увижу кого из твоих шакалов — пощады не ждите!
В этот момент Татьяна взобралась на вершину валуна, осторожно приподняла голову. Но увидела только Федора. Он стоял, слегка набычившись, заложив руки в карманы. Второго говорившего скрывал выступ нависшего над ним валуна, но зато тень его дотянулась до ног Федора.
— А не пожалеешь? — со странной, то ли угрожающей, то ли испуганной интонацией спросил второй, невидимый ей мужчина.
Федор усмехнулся.
— А чего мне бояться? Я ни на кого с лопатой не кидался! На мне крови нет!
Татьяну бросило в жар. Неприятно вспотели ладони. Федор, оказывается, знал тех людей, которые раскопали домовину, и, возможно, его собеседник и был тем негодяем, который рубанул Бориса лопатой.
Пересилив страх, Татьяна приподнялась на руках, вытянула шею. Нет, все равно второго не видно, разве что перевеситься через край, чтобы глянуть вниз? Но тогда она точно выдаст себя!
Федор стоял по-прежнему, заложив руки в карманы, только желваки на его лице вздулись, а губы превратились в тонкую полоску.
— Проваливай! — произнес он резко. — И чтобы я больше тебя в лагере не видел. Собирай свои пожитки и мотай отсюда как можно дальше! Иначе я за себя не отвечаю!
В лагере? Татьяна едва удержалась
— Ох, Федя, Федя, как бы не пожалел ты об этом! — притворно ласково произнес незнакомец.
Федор вытащил из кармана пачку сигарет, подбросил ее на ладони, затем достал зажигалку, щелкнул ею, но огонек затрепетал и погас. Тогда он сложил ладони в горсть, прикрывая пламя от ветра, склонился к нему и прикурил сигарету. Все он проделал нарочито медленно, правда, пальцы у него заметно дрожали, это Татьяна хорошо разглядела. Но когда Федор выпрямился, лицо его было спокойным, а взгляд твердым, как у человека, принявшего не простое, но единственно верное решение.
— Не пожалею! И тебе советую: оставьте эту затею! Добром она не закончится…
— Ну, смотри! — осипшим голосом произнес незнакомец.
Теперь в нем явственно прозвучала угроза. Татьяна напряглась. Еще в драку кинется! Но все оказалось гораздо хуже.
Она даже не уловила момент, когда второй ударил Федора. Только что-то блеснуло внизу, а Федор вдруг захрипел, схватился за горло и повалился на камни, нелепо скрючившись, а из-под его пальцев, пульсируя, потекла кровь…
И следом — громкий стук камней. Убийца стремительно убегал с места преступления. Еще мгновение — и он обнаружит ее. Обдирая руки, колени, живот о шершавый бок валуна, Татьяна не сползла, а почти свалилась вниз и скорчилась среди камней. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание со свистом вылетало из легких, и ей чудилось, что этот свист слышен далеко вокруг. Но стук камней удалялся, и она рискнула выглянуть из-за валуна. Но опоздала. Убийца, явно молодой и сильный, уже скрылся из виду. Еще шевелились потревоженные им кусты на глинистом откосе, но удалявшийся треск хвороста под ногами убегавшего подтверждал, что он рванул напрямик, через лес.
Тогда она бросилась к Федору. Одного взгляда хватило, чтобы понять: все кончено. Остекленевший взгляд бригадира был устремлен в небо, но между стиснутыми на горле пальцами продолжала течь кровь. Уже не толчками, а, словно нехотя, лениво, и цвет ее — прежде алой киновари, приобрел более темный, багровый оттенок.
Рядом валялся нож, тяжелый, совсем не кухонный. Такой не мог случайно оказаться под рукой. С гардой и желобком для стока крови. Охотничий или даже боевой. Страшный нож. Все лезвие в крови. Татьяну затошнило и чуть не вырвало. Но она все же склонилась над Федором. Разжала пальцы. Ужасная рана, как раз под кадыком… Почти от уха до уха. Да, тут уже ничем не поможешь. На всякий случай она взяла его за запястье, попробовала нащупать пульс. Напрасно. С такой раной смерть наступает мгновенно. Что делать? Кричать, звать на помощь? Но кто услышит ее на таком расстоянии?
Руки у нее были в крови, даже майка и шорты в багровых пятнах, но Татьяна не замечала этого. Безумным взглядом скользнула по берегу, по кустам, за которыми скрылся убийца. Затем вскочила на ноги, снова склонилась над Федором, прикрыла от мух его лицо и рану своей панамой и тут спиной почувствовала чужой взгляд. Мурашки побежали по телу. Она вздрогнула, схватила нож и оглянулась. Никого! Но страх уже помутил рассудок. Не помня себя от ужаса, она рванулась к тропинке, той, что часом или двумя раньше вывела ее на берег.