Камень Наполеона, или Путешествие русского инвалида по Германии
Шрифт:
– Мама, дай мне денег! – возбуждённо говорил он. – Я всё равно здесь не останусь!
– Я не дам тебе денег, ты никуда не поедешь!
– Не поеду, так пешком уйду! Нон-стопом доберусь. Я хочу домой.
– Герман опомнись! Я столько сил потратила, чтобы вывезти вас сюда!
– Я тебя не просил тратить на меня силы!
– Ты посмотри кругом! Все счастливы! Нет ни одного человека, кто не рад, что вырвался оттуда. В России у вас нет будущего! Ни у тебя, ни у Инги.
– Моё будущее – это моя проблема! Я хочу
– Ты врёшь! Ты не домой хочешь! Ты хочешь к своей лохудре.
– Мама, не смей так называть Инессу! Ты её совсем не знаешь!
– Зачем мне её знать!? Мне достаточно было одного взгляда на неё, когда она приходила к нам. У неё были непромытые волосы!
– Мама, что ты говоришь! Это смешно слушать!
– Да, да! Если человек приходит к чужим людям с немытой головой, это многое о нём говорит. Она непорядочный человек, и ты в этом скоро убедишься! Она тебе задурила голову, ты опьянён! А когда наступит отрезвление, с чем ты там останешься? Она выкинет тебя как тряпку!
– Пусть! Но я её люблю! Мне нужна она, а не ваша Германия, которую я ненавижу заодно с вами! Вы…, – Герман всхлипнул. – Сломали мне жизнь, вырвали из института… Вы отобрали у меня всё что можно.
– Гера, мальчик мой, ну давай так договоримся. Подожди, пока получишь гражданство, а там делай, что хочешь: возвращайся или оставайся здесь – всё в твоих руках. Если ты уедешь сейчас, ты уже не вернёшься. Дорога сюда тебе будет закрыта навечно.
– Я не собираюсь сюда больше возвращаться, – всхлипнул несчастный Герман.
Вновь открылась дверь, выпустив тонкий детский писк и свирепого Владимира Анатольевича, который сразу накинулся на сына:
– Ну вот что! Марш домой! Не позорь себя и нас! Видишь, люди смотрят, – кивнул он на меня.
Да и хаусмайстер23 герр Штреккер выглянул из своего кабинета:
– Was ist los?
– Alles in Ordnung, Herr Strecker, alles in Ordnung24! – Владимир Анатольевич и хвостиком бы завилял, если бы он у него был.
Герман и Гермина уже скрылись за дверью. Герр Штреккер, видя, что действительно всё в порядке, закрыл за собой дверь, Лиза вернулась и вытирала колёса рольштуля.
– Вот такие наши дела! Окрутила одна сучка нашего Германа. Совсем рехнулся. – сказал Владимир Анатольевич. – Интересно, какой негодяй взялся, на ночь глядя, везти этого идиота в Ганновер25, да ещё за четыреста марок?
Так невольно стали мы свидетелями семейной драмы Макаровых, сопровождавшей нас в течение всего пребывания в Германии.
Бегство Розы Берг
После Нового года – первого в моей жизни без снега, солнечного и тёплого (днём было пятнадцать градусов) – начались курсы немецкого языка. Мы подписали договор с проводившей курсы фирмой доктора Йеннерта, согласно которому ежемесячно платили ей двести марок, которые нам потом возвращали. Занятия проводились в хайме, в первой слева от фойе комнате.
Мы с Лизой пришли, когда в ней уже ярко горел свет, и все были в сборе. Нас было шестнадцать человек, но кроме Люды Балтаматис, выздоровевшей к тому времени, я никого не знал, хотя остальные учащиеся прекрасно знали друг друга по совместным хождениям в различные амты26.
А, нет, вот эту рыженькую я тоже знаю. Зовут её Роза Берг. Я кивнул ей, и она расцвела улыбкой и поздоровалась.
Мы встретились с Розой в Беренштайне, куда приехали из переходного лагеря в Брамше. Была ужасная холодина, мы замёрзли. До ужина было далеко, и Лиза, как солдат Иван Шадрин27, пошла поискать кипяточку. В коридоре рядом с дверью нашей комнаты у розетки пожилой человек с гладко причёсанными седыми волосами кипятил в электрочайнике воду.
– Вы не дадите нам две чашки кипятку? – спросила Лиза.
– Не дам. У меня большая семья. Самим не хватит.
Лиза вернулась не солоно хлебавши. По коридору несколько раза прошла взад-вперёд странная девочка, повторявшая, как птица-секретарь из популярной радиопередачи «КОАПП» одно и то же слово: «Ци – та –та… Ци – та – та… Ци – та – та». Это производило настолько тягостное впечатление, что хотелось повеситься.
В этот миг растворилась обшарпанная дверь комнаты, и вошла женщина с копной рыжеватых волос, тонкими чертами лица; стройная и худенькая, в руках она держала электрический чайник.
– Извините, – сказала она, – мой папа не дал вам чаю. Мне очень неудобно. Куда вам налить кипятку?
Нам с Лизой тоже сделалось неловко, но вскоре мы разговорились. Оказалось, что она из Омской области, работала преподавателем немецкого языка в средней школе.
До поры до времени всё в её жизни было хорошо и спокойно: родители ещё не стары и здоровы, она удачно вышла замуж за красивого молодого человека, работавшего в райкоме комсомола, потом в райкоме партии каким-то секретарём – то ли вторым то ли третьим. У них родился сын Ромка.
Муж удачно всходил по карьерной лестнице. В августе девяносто первого года он с группой товарищей выкинул на улицу из библиотеки райкома все книги классиков и, навесив на его двери замок, далеко зашвырнул ключ в местную речушку. Покончив с коммунистическим прошлым, он рванулся в капиталистическое будущее. К счастью для него первый секретарь не сумел перестроиться и отправился на пенсию, вместе со своими принципами и убеждениями, а он, сбив им же навешенный замок, вернулся в освободившийся кабинет уже главой районной администрации.