Камень, ножницы, бумага
Шрифт:
– Возвращаясь к первоначальной идее Луки… – снова вмешался Этан Ринг, – существует ли… возможно ли сконструировать максимально авторитарный шрифт? Со встроенной в него подсознательной идеей такой мощности, что читающий станет повиноваться, что бы там ни оказалось написано.
– Слышать – значит повиноваться, – отозвался Маркус.
– Видеть – значит повиноваться, – поправила его Лука. – Ну-ка, заткнитесь, парни. Этан дело говорит. – А Этан в это время водил в воздухе пальцем, дирижируя невидимым хором муз, покусывая нижнюю губу и разглядывая нижний правый – угол небес, как делал всегда, когда в нем бурлила творческая
– Существуют ли практически целые семейства таких явлений? Вне нас, внутри, да где угодно… Чистые, отфильтрованные формы того, о чем мы говорим… Визуальные… – он поискал слово, – сущности, недоступные восприятию сознания… Они проскакивают мимо форпостов нашей способности рационального осмысления и различения явлений и провоцируют непосредственную физическую реакцию. Радость, гнев, религиозный экстаз, ощущение просветления… А возможно, и абсолютно новые состояния психики.
– Буддистские мандалы, по идее, должны открывать разум состоянию нирваны, – вставил Масахико. – Возможно, мандалы, абстрактное искусство, гарнитуры различных стилей – в разбавленном виде все они содержат то, о чем говорит Эт. Истинные визуальные сущности еще только предстоит увидеть, синтезировать, выявить.
– «Потерянные акры», – вспомнила Бекка. – Старое стихотворение, кажется, Роберта Грейвза. Вы что, в школе совсем ничему не учились?
– В основном играть в карты, – откликнулся Маркус, – и ездить на велосипеде без рук.
– Оно и видно. «Потерянные акры» про то, как из-за ошибок в картографии исчезают маленькие участки пейзажа. Я точно не помню как, но кусочки полей, дорог, живых изгородей, рощ сворачиваются и никогда не появляются на картах. На карте поселок А располагается рядом с городом В, а в жизни между ними помещается целая география.
– Скрытая реальность. На мой вкус, это немного отдает черной магией, – заметил Маркус.
– Как если бы эти сущности были потерянными землями разума… Высшее сознание их типа пропускает, не может зафиксировать и обработать. Они прячутся в норах, сворачивая вокруг себя визуальную «карту», сводят края щели, и картинка совпадает. Как слепое пятно в глазу, – продолжила свою мысль Бекка.
– Возможно, они все существуют в слепом пятне, – предположил Масахико. – Возможно, слепое пятно как раз и есть то самое место, часть глаза, которая регистрирует визуальные сущности, не замечаемые разумом.
– Вроде того, как живой мир включает в себя сложные хаотические формы: фрактальные частицы, множества Мандельброта, – которые так сложно определить, – добавил Этан.
– Может, сознание – это всего лишь фильтрующий механизм, чтобы мы могли вести повседневное существование и не слепнуть от непрерывного сияния Божественной славы… – проговорила Лука.
– Ну-ка, ну-ка, потише, ребята! – влез в ее рассуждения Маркус. – Жуткие вещи вы говорите, что-то я начинаю пугаться.
В ту ночь сгорел эллинг. Весь Девятнадцатый Дом и все их соседи по поселку высыпали на берег, пялились на пламя, передавая друг другу коктейли и бинокли.
– Натуральный чертов Апокалипсис, наверное, самый мощный пожар со времен гибели Испанской Армады, а я не знаю, куда задевалась моя камера! – в отчаянии кричала Лука. Кто-то вывозил котел с барбекю. На дороге выше Девятнадцатого Дома машины выстроились бесконечной вереницей.
– Так насчет нашей беседы сегодня днем, – тихонько говорил Этану Маркус. – Мне кажется, я знаю, как это можно сделать. Система распознавания отсеивает образы, устанавливает зоны, где содержатся эти подсознательные стимулирующие сущности, настраивает их на изоляцию обычных явлений, а программа обработки зрительного образа усиливает и расширяет их амплитуду. – Откровения Маркуса Этан слушал вполуха: по кругу передавали подносы с хот-догами и гамбургерами. Никки Ринг вынес усилитель. Теперь языки пламени поднимались в жаркое летнее небо на тридцать – сорок метров. Вот толпа зрителей дружно ахнула: газовый цилиндр со свистом взлетел в небо и, как ракета, унесся к звездам. Даже фейерверк в честь коронации выглядел менее впечатляюще.
– Полагают, что виноваты террористы, – сообщил Масахико, принимая подобие водочного коктейля от одной из комбисестер Этана. – Исламисты. Сионисты. Нищие из «третьего мира». Баски. Ирландцы.
На террасу вышла Бекка с камерой-палмкордером, которую она нашла под ворохом грязного белья Луки. Лука быстро чмокнула ее в щеку, с ликующим воплем перескочила через заборчик и побежала по пляжу в сторону полыхающих языков огня, прижимая к лицу видоискатель.
– Да, Этан Ринг, ты просто счастливый придурок! – проговорил Масахико, и в первый раз Этан Ринг принял, осознал, понял и оценил то, что существует между ним и Лукой. В тот момент ему хотелось просто стоять и смотреть, как она мечется в отсветах пламени, снимая горящую яхту стоимостью тринадцать миллионов экю, но в ухо ему по-прежнему зудел настойчивый шепот Маркуса.
– Подумай над этим, Эт. Только представь, сколько можно получить за графический образ, который творит все то же самое, что и наркотик, но только без побочных эффектов, без проблемы привыкания, без смерти от передозировки. Представь, сколько могут заплатить за шрифт, который заставляет повиноваться, что бы ни было написано в тексте.
– Маркус, это шутка, просто шутка, и все.
– Множество серьезных вещей сначала выглядели шуткой.
Это было прекрасно. Это было, как… Это было, как… Как…
– Тут ничего нет, – сказал Этан Ринг. Нечто выскользнуло из его поля зрения, как стеклянный угорь. – Я ничего не вижу.
Новый семестр в сумрачном городе. Те же лица, те же места, но повзрослевшие на год. Октябрь за окнами компьютерного кабинета. Масахико отложил ежевечернюю серию «Кибердевушек Киндзури». Служитель, заглянув к ним в последний раз, произнес ритуальное распоряжение тушить свет (но больше ничего) и оставил комнату с гудящими мониторами троим пионерам и штукой, которую обнаружил Маркус.
– Ты и не можешь ничего увидеть, – заметила Лука Касиприадин.
– Лука права, – отозвался Маркус Кранич. – Мы же обсуждали эффект слепого пятна. Но она там, уж поверь. Если увеличить изображение в десять раз…
Видимая глазами пустота раскрылась, как цветок лотоса, и поглотила их.
Бездна и чудо! Красота и ужас! Безгрешность и Страшный Суд. Там было все и ничто. Пустота и свет. Уничтожение и творение. Альфа и омега. Первичная Воля. Великое Я. Там была любовь и истина, и справедливость и святость, и мощь и все, все, все: все книги, все стихи, все мантры, все суры, все когда-либо сотворенное. Все духовные опыты, все танцы дервишей, все восторженные взлеты души. И еще больше. Много-много больше.