Камень Света
Шрифт:
Потом, когда глаза медленно привыкли к новому освещению, я попытался их открыть, моргая сквозь слезы, моргая, моргая и моргая в ослепительном тумане неверных очертаний, которые только и мог разглядеть сначала. Потом зрение прояснилось, и очертания мира сделались более четкими. Я вместе с Атарой, Мэрэмом и другими моими друзьями глубоко вздохнул. Ибо перед нами под синим куполом неба расстилалось самое потрясающее зрелище, что мне доводилось видеть.
– О Боже! – тихонько пробормотал Мэрэм.
Далеко под нами, между огромными стенами гор, открывалась широкая долина. А в центре ее, по обоим берегам льдисто-голубой реки поднимался город более удивительный, чем я мог себе
Над городом, на склоне горы на востоке, мерцали фантастические скульптуры – алмазные фигуры в милю высотой, а рядом с ними, как яркие цветы, раскрывались под солнцем огромные изящные кристаллы. Такую красоту, казалось, могли создать лишь сами Галадины. Имайра увидел, как я смотрю на них, и сказал, что иманиры называют это великое творение Садом Богов.
Однако все потрясающие чудеса бледнели перед величайшей достопримечательностью этого места – горой на западе, довлеющей над всей долиной. Имайра сказал, что это – высочайшая гора в мире. Возвышаясь над меньшими пиками, она поднималась прямо к небу, вознося к нему камень и лед своих склонов. Совершенно симметричная, гора напоминала пирамиду. Заостренную вершину и верхние области венчал чистый белый снег, остальное, казалось, было сделано из аметистов, изумрудов, сапфиров и драгоценных камней всех цветов.
– Это Аламит, – сказал Имайра, наблюдая за тем, как мы пожираем глазами гору. – Мы называем ее горой Утренней звезды.
Это имя, произнесенное глубоким голосом, рокочущим, как гром, повергло меня в оцепенение.
– А ваш город? – спросил Мэрэм, стоявший за нами со своей лошадью. – Как вы его зовете?
– Аландиль. На старом языке это означает Звездный город.
Ветер завивал вокруг наших ног вихри снега, а я смотрел на это фантастическое место. Странно, что все легенды и старые бабушкины сказки рассказывают о том, что иманиры – это только дикие и пожирающие людей снежные гиганты. Со своими устрашающими боркорами и жестокими законами они и вправду могли бы стать дикарями. Но иманиры выстроили самый прекрасный город на земле. И, похоже, никто, кроме моих спутников, меня и самих иманиров, никогда не видел его.
Кейн, глядевший на долину так, словно ее красота перенесла его в другой мир, неожиданно посмотрел на Имайру.
– Все эти годы, странствуя по другим города мира и другим горам – даже без повязки, я был словно слепец.
– Никогда не представлял, что увижу такое, – добавил Мэрэм. – Это твой народ такое построил? Как они смогли?
Как? – думал я, глядя на огромные скульптуры Сада Богов. Как могли нагие великаны с шипастыми дубинами построить величайшее чудо, на которое оказались не способны даже древние архитекторы Трайи в великую золотую эру Закона? Как вообще кто-то смог это сотворить?
– Да, это сделали мы, иманиры, – гордо ответил Имайра. – Мы – создатели живого камня, огранщики гор и садовники земли.
Он сказал, что величайшее удовольствие иманиров состоит в том, чтобы преобразовывать вещи. Особенно же они любят открывать тайные и прекрасные формы, спрятанные в земле. Имайра сказал, что его народ занимается тем, что пытается найти способ создавать вещества всех видов, в том числе кристаллы джелстеи.
– Но секрет их создания был утерян эпоху назад, – печально сказал он. – По крайней мере высших галастеи.
– В других землях забыли даже, как делать низшие джелстеи, – сказал мастер Йувейн.
– Так многое было утеряно, – с горечью согласился Имайра, – и потому урдахиры, некоторые из них, ищут тайну окончательного творения.
– А что это? – Мэрэм смотрел на драгоценную гору Аламит.
– Что, как не создание самого золотого кристалла Галастеи. И потому мы тоже ищем чашу, что вы зовете камнем Света. Мы верим, что только камень Света может открыть тайну своего создания.
Он сказал, что с этой тайной иманиры смогут воссоздать не только великие кристаллы древности и новый камень Света, но и весь мир.
Это была странная мысль, и мы обдумывали ее, спускаясь к городу, следуя по четко отмеченной тропе, проходившей через снежные поля прохода и линию деревьев на горе под нами. Когда мы прошли через устье узкого каньона и добрались до Аландиля, было уже почти темно. Ступив на землю этого волшебного города с его изящными домами и рощами одетых серебром деревьев, я немедленно ощутил странную вещь: что одновременно веду своего коня по тихой улице и нахожусь тысячей миль выше, где-то в небесах. Огромные шпили, казалось, вознесли мою душу к звездам. В этом удивительном месте я все еще оставался слишком земным, но все же ощутил себя открытым, словно живой кристалл, прозрачный к другим мирам и другим царствам. Прекрасным был мой дом в Утренних горах, и волшебными были леса локилэни. Но ни в каком другом месте Эа не ощущал я себя таким величественным и благородным существом, как здесь.
Мы пошли по улицам и широким бульварам города, и все они были пустынны. Мэрэм, почувствовав неладное, спросил Имайру, не был ли его народ раньше более многочисленным. Не ушли ли они из этой части города в другие окрути?
– Да, когда-то иманиры были великим народом. – Голос великана был тяжел от горькой печали. – Когда-то мы сделали своим домом почти все горы. Но когда Великий Зверь занял Черную гору, он наслал чуму, чтобы убить иманиров. Выживших осталось слишком мало, чтобы удержаться. Он изгнал нас в западную часть своих земель – в Элайвагар. Он и его Красные клирики сделали с нашим домом ужасные вещи. И тогда священный Сакэй стал Асакэем, проклятой землей.
Еще он рассказал, что даже перед возвышением Морйина у них всегда недоставало людей, чтобы заселить такой большой город, как Аландиль. И каким бы большим он ни казался, город станет еще больше, ибо иманиры продолжают возводить его камень за камнем и башня за башней, как делали тысячи лет.
– Я не понимаю, – сказал Мэрэм, тяжело дыша в холодном темнеющем воздухе. – Если Аландиль уже слишком велик для твоего народа, зачем делать его больше?
– Потому что Аландиль не для нас.
Цоканье лошадиных копыт по камням мостовой вдруг показалось очень громким. Имайра, Хавра, Аскир и другие иманиры встали прямо и гордо, как статуи в Саду Богов.