Камень во плоти
Шрифт:
Лошади то и дело шарахались. Он едва их удерживал. Свет дня давно померк, а противоположный берег приближался так медленно, что казалось, вода относит их обратно. Клара подошла к нему вплотную, а Лиса, хоть и ощетинившись от страха, встала прямо перед ним, но голоса звучали теперь так громко, что Джекоб, несмотря на восковые затычки, все равно их слышал. Голоса манили к воде. Клара оттащила его от поручней, но пение пронизывало его насквозь, наполняя все существо сладчайшим ядом. Над водой показались головы, длинные волосы золотыми сетями колыхались в волнах, и когда Клара, не в силах больше выдержать этот до боли пронзительный
Поющие голоса медоточивыми лезвиями вонзились ему прямо в мозг. Пошатываясь, он двинулся к поручням, а когда Клара снова попыталась его удержать, он оттолкнул ее с такой силой, что она отлетела прямо на паромщика.
Где же они? Он склонился над водой. Сперва он видел только свое отражение, но вот оно дрогнуло и разом слилось с другим лицом. Похоже на женское, только без носа, с пустыми серебряными глазами и длинными кривыми зубами, жадно оскаленными из-под бледно-зеленых губ. Из воды показалась рука, и когтистые пальцы ухватили Джекоба за запястье. Вторая рука уже вцепилась ему в волосы. Вода вокруг закипела, перехлестывая через борт. Их было не счесть. Новые и новые руки тянулись к нему, скользкие полурыбьи тела выпрыгивали из воды, хищные головы щелкали щучьими зубами. Лорелеи. Куда страшнее, чем в песенке. Впрочем, жизнь – она всегда страшнее.
Лиса впилась зубами в чешуйчатые руки, что держали Джекоба в объятиях, но из воды уже тянулись другие, норовя перетащить его через поручни. Джекоб, как ни сопротивлялся, уже почти потерял равновесие, но тут у него за спиной грохнул выстрел, и одна из русалок с простреленной головой камнем погрузилась в черные воды.
Клара стояла за ним с пистолетом в руке, который он, Джекоб, ей дал. В ее широко раскрытых глазах застыл ужас, но она выстрелила снова, на сей раз в лорелею, пытавшуюся утащить под воду карлика. Еще двоих прикончил ножом паромщик, после чего и сам Джекоб уложил выстрелом ту, что пыталась закогтить Лису. Мертвые тела медленно относило от борта, и вслед за ними, как по команде, исчезли и остальные лорелеи. Им теперь было чем поживиться, и они жадно принялись за долгожданную добычу.
При виде этого зрелища Клара выронила пистолет и закрыла лицо руками. Джекоб и Валиант пытались успокоить лошадей, а паромщик изо всех сил выгребал к берегу. Лорелеи яростно кричали им вслед, но теперь их голоса скорее напоминали грай драчливых чаек.
Их крики все еще носились над рекой, когда Джекоб выводил лошадей на берег. А паромщик уже шел к нему с протянутой рукой. Завидя это, Валиант с такой силой пихнул наглеца в грудь, что тот едва не свалился в воду.
– Значит, насчет второго талера ты все прекрасно расслышал! – накинулся он на старика. – А первый вместо этого вернуть не хочешь? Или ты всегда берешь плату с тех, кого поставляешь лорелеям на ужин?
– Что вы хотите, я же вас перевез, – только и ответил паромщик. – Это все проклятая фея их развела. Что же мне из-за этого, дело свое прикрывать? А уговор – он дороже денег.
– Ладно, – бросил Джекоб, извлекая из кармана еще один талер. – Скажи лучше, чего еще нам тут опасаться?
Валиант с тоской проводил талер глазами. Зато паромщик схватил его с жадностью и быстро упрятал в карман.
– Про драконов вам карлик не говорил? Они огненные, как пламя,
– Ну да, бабушкины сказки. – Валиант обменялся с Джекобом многозначительным взглядом. – Может, вы своим деткам и про великанов рассказываете, которые будто бы на этом берегу еще живут? Глупые суеверия. Сказать тебе, где на самом деле живут драконы?
Карлик понизил голос, и паромщик невольно наклонился к нему поближе.
– Одного я своими глазами видел, – проорал Валиант старику прямо в ухо. – В гнезде из костей, всего в двух милях отсюда, вверх по реке. И вовсе он не огненный, а зеленый, а из гнусной пасти нога торчала, в башмаке, такая же мосластая, как у тебя! Клянусь чертом и всеми его золотыми волосками, не хотел бы я жить в Бленхайме. Как представлю себе, что эта тварь в один прекрасный день вниз по реке слетать надумает!
Глаза паромщика округлились от ужаса, почти сравнявшись размером с золотыми талерами.
– Всего в двух милях?
Он с опаской глянул вверх по течению.
– Может, в двух, а может, и поменьше, – проронил Валиант, небрежно кинув ему в ладонь грязные восковые затычки. – Счастливо возвращаться.
– Неплохая байка, – шепнул Джекоб карлику, когда тот усаживался на своего осла. – А что ты скажешь, если услышишь от меня, что я и вправду видел дракона?
– Скажу, что ты враль, – так же тихо ответил карлик. – Лучше расскажи, откуда у тебя золотые талеры берутся. Как такое может быть, что ты из кармана их без конца тащишь, а они там не звенят?
Где-то вдали все еще кричали лорелеи, и Джекоб, помогая Кларе сесть на лошадь, заметил царапины от их когтей у нее на руках. Но в глазах ее не было ни тени упрека – она нисколько не винила его за эту жуткую переправу. С тех пор как гоилы похитили Уилла, прошло уже четверо суток.
– Что ты чуешь, Лиса? – спросил он, вскакивая на лошадь.
– Гоилов, – ответила та. – Только гоилов. Тут даже в воздухе одни гоилы и ничего больше.
33. Сквозь сон
Уилл хотел спать. Только спать, и поскорее забыть кровь, эту жуткую кровь на груди у брата. Он не чувствовал времени, как не чувствовал ни собственной кожи, ни своего сердца. Его брат лежит мертвый. Это единственный образ, который еще проникал в его дремлющее сознание. И голоса. Один хриплый, грубый. Второй – как вода. Студеная, темная вода.
– Открой глаза, – приказал этот голос.
Но Уилл не мог. Он был во власти сна.
Хотя в этом сне он видел одну лишь кровь, снова и снова.
Чья-то рука погладила его по лицу. Не каменная, мягкая и прохладная.
– Проснись, Уилл.
Нет, он не хочет, он проснется только там, в другом мире, где кровь на груди у Джекоба будет просто сном, таким же жутким сном, как его нефритовая кожа и каменный истукан, что в нем поселился.
– Он был у вашей Красной сестры.
Голос убийцы. О, как хочется Уиллу своими новехонькими когтями сейчас же вспороть эту коричневую яшмовую кожу и увидеть врага столь же непререкаемо недвижным, каким он видел распростертое на траве тело брата. Но сон цепко держал его в своих объятиях, сковывая по рукам и ногам крепче всяких кандалов.