Камень. Книга 4
Шрифт:
Успел я пообщаться и со своим воспитателем на интересующую меня тему Решетовой.
— Как вечер провел, Прохор? — именно с этого нейтрального вопроса я начал беседу.
— Нормально. — кивнул он. — Посидели с Екатериной в небольшом рыбном ресторанчике, пообщались, вкусно поужинали. Потом в кино на ночной сеанс сходили и по ночной Москве покатались.
— Как у вас в отношениях, есть прогресс? — я подмигнул воспитателю. — Скоро я на вашей свадьбе погуляю?
— Какая свадьба, Лешка? — отмахнулся он. — Мы с Катей встречаемся-то совсем недавно. Пока приглядываемся к друг другу, принюхиваемся… Создание семьи — это серьезное мероприятие, к которому надо подходить со всей ответственностью и без всякой спешки.
— Без спешки? — хмыкнул я. — Смотри, уведут у тебя твою Екатерину!
— Уведут, так уведут. — пожал плечами он. — Значит, не судьба. Мы себе лучше купим! — Прохор ухмыльнулся.
— Везет, тебе… — вздохнул я. — У тебя возможность выбора есть. А вот мне, похоже, жену действительно «купят», и мнения моего не спросят. Уже, вон, на Шереметьеву пальчиком указали и приказали тщательно приглядеться.
— Когда это тебе приказали, Лешка? — удивился он. — Почему я не в курсе?
— Так вчера и приказали. — этот мой вздох и опущенная голова просто обрекали Прохора на проявление сочувствия ко мне. — После извинений перед Петровыми. Вчера просто не успел тебе рассказать…
— Интересно девки пляшут… — протянул он, но своё сочувствие ко мне проявил совершенно в иной форме, нежели в той, в которой я ожидал. — А что, Лёшка? — воспитатель с улыбкой хлопнул меня по плечу. — Очень даже для тебя неплохой вариант — красивая, умная, из очень знатного Рода! А фигурка у этой Шереметьевой какая? Есть за что подержаться! Не то что у ее тощих подружек, этих Юсуповой и Долгорукой! Бери, Лешка, пока предлагают, в следующий раз могут пальчиком указать на вариант поплоше, сам рад не будешь, что от Шереметьевой отказался!
— И ты туда же? — отмахнулся я. — Как сговорились! Деда Миша тоже самое мне сказал…
— А чего ты хотел? — Прохор продолжал улыбаться. — Продолжение Рода, все дела… Государь о таких вещах в первую очередь думает, а отец твой, ко всему прочему, и про простых смертных не забывает. — он замолчал.
— Кого ты имеешь ввиду? — заинтересовался я.
— Себя и имею. — хмыкнул он. — Мне прямым текстом после твоего объявления было заявлено, что пора бы и семью завести. Пока Цесаревич мне дал время на самостоятельный поиск потенциальной невесты, а если не найду, мне так же, как и тебе, укажут пальчиком на какой-нибудь перезрелый неликвид, но с нужными способностями в стихиях. И все это, Лешка, делается во благо Рода Романовых. Так что, мы с тобой фактически в одной лодке.
— Ага, в одной лодке! — покривился я. — Тебе время дали на поиск, а мне сразу пальчиком указали!
— Ну, ты сравнил! — хохотнул он. — Где я, и где твое Императорское Высочество? Привыкай, Лешка, к своей тяжёлой ноше будущего Наследника Императорского Рода. Тем более, что тебя жениться на этой Шереметьевой пока никто заставляет. А там… Жизнь очень интересная штука, такие, порой, неожиданные повороты выкидывает, что хоть стой, хоть падай. И не вздумай в открытую воле Государя нашего сопротивляться! — это было сказано воспитателем уже очень серьезно. — Будь умнее, Лешка, дипломатичнее. А жизнь сама все как-нибудь на свои места расставит…
После обеда, ровно в два часа дня, прибыл Пафнутьев, а Алексия, под предлогом того, что к ней приехал отец, ускользнула от Вики и парикмахеров с визажистами.
— Виталий Борисович, где мы можем поговорить без лишних ушей? — поинтересовался я у него, переглянувшись с Лесей.
— Где угодно, Алексей Александрович. — Пафнутьев обозначил улыбку. — К вам в особняк сегодня ожидается визит августейшей семьи, вся аппаратура уже отключена.
— Только не поймите меня превратно, Виталий Борисович, я уже вас в баню хотел вести. — хмыкнул я.
— Вы будете смеяться, Алексей Александрович, — продолжил он, — но даже в парилке вы не застрахованы… от лишних ушей. Дворцовые мне не подчиняются, и я ничего вам гарантировать не могу. — Пафнутьев развел руками. — Но сегодня процентов девяносто девять на отсутствие прослушки я дам. Приказ всем службам поступил однозначный, и у разных там слишком ретивых энтузиастов радиодела, в случае обнаружения, слишком уж большой шанс переехать на длительное проживание в Бутырку.
— Тогда пойдемте ко мне в покои. — предложил я. — Там нас побеспокоят только в случае крайней необходимости.
— Как скажете, Алексей Александрович. — кивнул он.
После того, как мы втроем расположились у меня в гостиной, я не стал делать длинные заходы, а спросил у Пафнутьева прямо:
— Виталий Борисович, вы в курсе того, что Алексия колдунья?
Ни один мускул не дрогнул на лице сотрудника Канцелярии, а что на меня произвело еще большее впечатление, так это то, что Пафнутьев на Лесю даже не покосился, продолжая смотреть прямо мне в глаза.
— Это какая-то шутка, Алексей Александрович? — спросил, наконец, он.
— Помните ту ночь, когда мы с вами Дашковым визит вежливости наносили? — Пафнутьев кивнул. — Так вот, когда пьяная Вяземская делилась с нами подробностями беседы с моей бабушкой, она имела неосторожность заявить Лесе, что та на очереди у бабули следующая. Разволновавшаяся Леся засветилась и на эмоциях погасила Вяземскую.
— Вяземская поняла, что произошло? — подобрался Пафнутьев.
— Нет. — помотал я головой. — Слишком она была пьяна.
Виталий Борисович перевел взгляд на дочь:
— Почему мне не доложилась? — ледяным тоном, от которого девушка поежилась, спросил он.
— Испугалась, пап… — прошептала она.
— Виталий Борисович, — решил вмешаться я, — это был мой приказ, Алексия здесь совершенно ни причём.
— Кто бы сомневался. — обозначил он улыбку, переведя взгляд на меня. — Кто еще в курсе?
— Только мы трое. Больше никто. — похоже, разговор начал переходить в конструктивное русло.
И я не ошибся:
— Я так понимаю, вы мне не просто так только сейчас об этих вещах решили рассказать? — Пафнутьев смотрел на меня вопросительно.