Камень. Книга 4
Шрифт:
— Вот и именно, Виталий Борисович. — кивнул я. — Дело в том, что способности Леси начали просыпаться. Я это вижу.
– Бл@дь! — Пафнутьев вскочил, растеряв всю свою невозмутимость, и начал мерить шагами мою гостиную. — Не было печали, да черти накачали!
Алексия, не отрываясь, следила за отцом глазами, а я подумал: «Не черти, а черт!»
— Слушай, Алексей, — он остановился передо мной, — может это ты Леську как-то нечаянно разбудил?
— Точно нет, Виталий Борисович. — помотал головой я. — Мне кажется, это после той ночи как раз и началось. Стресс-то у Леси тогда серьезный случился… — на ходу придумывал я.
— Может… — протянул он и посмотрел на дочь. — И так сколько лет особых проявлений не было, боженька
— Да, Виталий Борисович. — кивнул я. — Обязательно.
— Ладно… — он, наконец, уселся в кресло. — Эмоции оставим в стороне. Теперь подробности, Алексей. — буквально потребовал он.
Понятно, что ни о каком ночном визите Ивана-Колдуна в мой особняк я никому сообщать не планировал, и это в первую очередь касалось Пафнутьева, которого я мог контролировать только через Алексию, но делать этого не собирался ни в коем случае. Мой рассказ был краток — проснувшись вчера, почуял со стороны Алексии слабенькое давление и глянул девушку, которая светилась. При ближайшем рассмотрении заметил небольшие позитивные изменения в ее доспехе, которые к вечеру продолжили по чуть-чуть, но усиливаться. Как и сегодня. Рассказал и про наш вчерашний разговор с Лесей, состоявшийся после того, как она умудрилась почуять мое к ней внимание.
Мой рассказ внимательно слушал не только Виталий Борисович, но и сама Алексия.
— Лесенька, — обратился он к дочери голосом, в котором чувствовалась теплота, — теперь, для полноты картины, поделись с нами своими ощущениями. — на что она с готовностью кивнула.
Ничего нового я для себя не услышал. Единственное, за что я переживал, это за то, что Леся начнет описывать свои ощущения от вчерашней ночи и невольно натолкнет Пафнутьева на подозрения об истинной причине, разбудившей в девушке дремавшие способности. Но, слава богу, ничего такого она не сказала.
Когда Алексия закончила, Виталий Борисович задумался. Мы с девушкой молчали тоже. Я вообще в этой ситуации не собирался проявлять какую-либо инициативу — Пафнутьев опытнейший сотрудник Тайной канцелярии, умудрявшийся столько лет скрывать от своего ведомства способности приемной дочери, и не мне его учить, как дела делать.
Наконец, Виталий Борисович выдохнул, поднял на меня глаза и спросил:
— Алексей, ты сможешь снова сделать Лесю… обычной?
— Боюсь, что нет. — я развел руками. — Могу только наоборот… И то, не сильно в этом уверен. Сами понимаете, особая специфика.
— Вы сейчас вообще про что? — срывающимся голосом спросила Леся, сидевшая совсем уж с несчастным видом. — Какая специфика? Почему наоборот? Лешка, ты что, можешь мне как-то помочь, или я не так вас двоих поняла? Я хочу обратно стать нормальной!
За меня ответил ее отец:
— Лесенька, успокойся! Это были просто мысли вслух. Просто Алексей лучше меня разбирается в данной проблематике, вот я и уточнял у него разные варианты, которые мы обязаны рассмотреть. Сама понимаешь, у Лебедева я проконсультироваться не могу… Вообще ни у кого не могу…
— Поняла, пап… — Леся чуть не плакала. — Мне хоть из дома-то позволено будет выходить? А как теперь с гастролями быть? И с карьерой? — она закрыла лицо руками и всхлипнула.
Пафнутьев ничего ей не ответил, а в ожидании уставился на меня глазами, в которых без труда читалась надежда. Я же кивнул ему, пересел к Лесе поближе и приобнял ее.
— Лесенька, все будет хорошо, вот увидишь! — начал я ее успокаивать. — А сейчас нам с Виталием Борисовичем надо переговорить с глазу на глаз. Побудь, пожалуйста, пока в спальне.
— Нет! — дернулась она. — Говорите при мне! Меня это все в первую очередь касается!
Я посмотрел на Пафнутьева, который кивнул, давая понять, что не против присутствия дочери.
—
— Да.
— Вот и славно. — я снова отсел, чтобы Леся отнеслась к услышанному более серьезно. — Виталий Борисович, давайте я опишу вам ситуацию, как я ее вижу, а вы посоветуете, как нам дальше с этим жить? Вы не возражаете?
— Не возражаю и очень внимательно слушаю. — кивнул он.
— В первую очередь, хочу отметить, что ничего страшного не случилось, Лесенька, и ты вполне себе нормальная. — с улыбкой начал я. — Кроме того, уверен, что твои просыпающиеся способности на твоем душевном здоровье никак не скажутся, а, даже наоборот, откроют для тебя новую реальность и добавят жизни новый вкус. — я не боялся переборщить с пафосом, тем более что это была чистая правда. — Да ведь, Виталий Борисович?
— Да, Алексей. — кивнул он и посмотрел на дочь. — Лесенька, я на службе уже давно общаюсь с колдунами. Уверяю тебя, если не брать в расчет их уникальные способности, это вполне себе нормальные люди, в обычной жизни ничем таким от других людей не отличающиеся. Так что ты у меня просто уникальная, вот и все. — он обозначил улыбку.
Алексия же на эти слова Пафнутьева прореагировала тем, что убрала руки от лица, но глаз так и не подняла. А я продолжил:
— Единственное, Леся, за что я действительно переживаю, как, впрочем, и твой отец, так это за то, чтобы ты не попала к Лебедеву. Остальное на самом деле полная ерунда! — махнул рукой я. — Теперь перейдем непосредственно к твоим новым способностям. Я не могу точно сказать, как и сколько по времени они будут развиваться, Леся. И что ты при этом будешь чувствовать. Мне тоже не у кого проконсультироваться, не вызвав при этом вполне обоснованных подозрений. Но, как я отмечал ранее, процесс этот хоть и идет медленно, но он все же идет. Думаю, какое-то время у нас с тобой на приспособиться есть. Даже учитывая твой плотный гастрольный график. И еще, Леся… Сама понимаешь, постоянно находиться рядом с тобой и отслеживать все изменения я возможности не имею. Значит, тебе придется какое-то время быть очень аккуратной, не волноваться, не переживать по пустякам и, кроме концертов, постараться поменьше бывать на людях. Пока могу дать только такие рекомендации. — я перевел взгляд с девушки на её отца.
Пафнутьев мне с благодарностью кивнул и, обратившись к дочери, продолжил мою мысль:
— Леся, Алексей прав. Если хорошенько подумать, ничего страшного не случилось — кроме нас троих о твоих просыпающихся способностях никто не знает, странности в твоем поведении окружающие спишут на очередной закидон тонкой душевной организации творческой натуры. А если ты, доченька, как-то нечаянно проявишь эти свои способности, люди, скорее всего, ничего не поймут, ведь у подавляющего большинства из них опыта общения с колдунами просто-напросто нет. — он с довольным видом откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, демонстрируя уверенность, а Леся, как будто, немного расслабилась. — Дальше, — продолжил Пафнутьев, — тебе действительно надо максимально ограничить общение. Даже с членами своей труппы. Всегда можешь сослаться на общее недомогание и усталость от напряженных гастролей. С начальником твоей охраны я переговорю, сославшись на те же обстоятельства, он проследит. — Леся кивнула. — Следующее. Используй самолет, выделенный тебе Алексеем, по полной программе, и постоянно возвращайся в Москву, здесь мы тебя с Великим князем прикроем на все сто процентов. — девушка опять кивнула. — Мы с Алексеем будем постоянно на телефоне, если что — звони в любое время дня и ночи. А так нам с ним хватит обычного сообщения, что с тобой все в порядке. И ни с кем, Лесенька, даже с самыми близкими, не вздумай ничем из этого всего делиться. Ты меня хорошо поняла?