Камень. Книга восьмая
Шрифт:
— Всё верно, Прохор, — улыбнулся Александр Александрович. — К этому можно ещё добавить поддержание авторитета рода Романовых в армии, на флоте, в обществе и среди подданных. Но есть и другая причина, больше относящаяся к психологической составляющей подобной подготовки. Догадался?
Теперь улыбались уже все присутствующие в кабинете Романовы, наблюдавшие за работой мысли, отражающейся на лице не последнего сотрудника Тайной канцелярии.
— Всё верно… — пробормотал Белобородов. — Мы все из нашей учаги вышли полными отморозками, готовыми хоть в огонь и воду за род и Отечество… Это уж потом, с возрастом и опытом… А если так
— Я самый лучший! Я воин! Я элита! — ухмылялся Александр Александрович. — Никто, кроме нас! Вокруг все пыль, грязь под ногтями! Только я и судья, и палач в одном лице! — великий князь сделал паузу. — Только представь, Прохор, что бы смог наворотить Романов в свои девятнадцать-двадцать лет, если бы ему отцы-командиры или старшие родичи постоянно повторяли, что он самый лучший, умелый и имеет право распоряжаться жизнями других людей? А враги для того и созданы, чтобы их уничтожать?
— Боюсь себе представить, Александр Александрович, — кивнул Белобородов.
— Вот и идут Романовы учиться не в твою родную альма-матер, а в обычное училище, где, конечно, определённая психологическая подготовка курсантов ведётся тоже, но не так массированно, как в учебных заведениях Тайной канцелярии, в которую попадают наши родичи только с определенным типом личности, исключающим подобные проблемы. После обычных же училищ курсанты поступают в соответствующие части, где ими и начинают заниматься отцы-командиры, а вот массированную психологическую накрутку проводят только в Корпусе, армейских ДШБ и военной разведке, где из повзрослевших курсантов готовят самых настоящих головорезов, ничем не уступающих соответствующим подразделениям Тайной канцелярии. — Сан Саныч многозначительно посмотрел на Белобородова и продолжил: — Думаешь, тебя Александр к своему малолетнему сыну только из-за вашей дружбы приставил?
— Не могу знать, Александр Александрович!
— Это был лишь один из факторов наряду со многими другими, самым важным из которых является твой богатый военный опыт и особенно понимание того, что к насилию стоит прибегать только в крайнем случае. Конечно, — Сан Саныч опять ухмыльнулся, — твой воспитанник этот урок усвоил крайне плохо, но, учитывая его характер и просто безграничные возможности, свою задачу ты выполнил на отлично.
— На отлично с плюсом! — хохотнул император, а за ним засмеялись и остальные Романовы. — Сан Саныч, извини, не удержался! Продолжай, пожалуйста.
— Я к чему веду, Прохор, — Александр Александрович посерьезнел, — надо продолжать обучение и остальных Романовых и постараться использовать для этого того же самого Алексея, которого наши маленькие родичи почитают за непререкаемый авторитет, подтверждением чему являются твои слова о поведении Коли и Саши на границе.
— Есть, ваше императорское высочество! — Белобородов вскочил и вытянулся.
— Сиди, — отмахнулся великий князь.
— Только у меня есть одно дополнение, Александр Александрович, — Белобородов присел, — в качестве инструкторов можно использовать и Николая с Александром.
— А они потянут?
— В отдельных моментах, без всякого сомнения, да и для рукопашки они очень здорово молодёжи подойдут.
— Не думаю, что это будет проблемой, единственное, им придётся это как-то совмещать с учёбой.
И повернулся к императору, который как раз вернулся к рабочему столу и уселся в свое кресло:
— Прохор, наше загородное поместье в твоем полном распоряжении, все детали обсудишь с Александром. А теперь, раз уж выдалась такая оказия, ещё раз переговорим по поводу предстоящей поездки в Монако и твоих специальных поручений…
***
Новогодний бал в Кремле начинался в пять вечера. В Георгиевский зал, в котором проходило сие ежегодное мероприятие, мы с сёстрами пришли в четыре часа и тут же попали в «объятия» младшего поколения рода Романовых, которые с ходу начали высказывать нам свои обиды и претензии по поводу того, что мы, видите ли, не взяли их с собой в Монако. Младшая сестра Елизавета, вновь напросившаяся мне в пару на бал и уже успевшая высказать свое «фи» за то, что её не взяли на отдых, активно поддакивала нашим двоюродным и троюродным братьям с сёстрами. Кое-как отбившись от младших родичей и клятвенно пообещав, что в следующий раз обязательно возьмём их с собой, мы поприветствовали старших Романовых, которые, напротив, пожелали нам с хорошей поездки. Закончив с родичами, занялись остальными приглашенными, которых в Георгиевском зале набралось просто огромное количество — главные роды империи, роды попроще, патриарх, представители различных министерств, заслуженные деятели науки, искусства и образования, послы иностранных государств и вообще непонятные личности, которых не знали даже мои сестры. Наша импровизированная «проходка» продлилась как раз до объявления по громкой связи о появлении императора с императрицей, которые и объявили о начале Новогоднего бала.
— Маша, мне кажется, или это не бал, а прием какой-то? — через полчаса после начала мероприятия поинтересовался я у старшей сестры.
— Все правильно, так и должно быть, — важно кивнула она. — Ещё пара часов, и официоз потихоньку начнет спадать, особенно на фоне лёгких расслабляющих напитков, — Мария кивнула в сторону одного из богато заставленных бокалами и различными закусками фуршетных столов, коих вдоль стен стояло великое множество. — А там и приглашенные перемешаются, и танцы начнутся… — Она усмехнулась. — Поверь мне, Лёшка, будет весело! Где ты ещё увидишь пляшущих под молодёжную музыку князей и княгинь главных родов?
— Это я удачно зашёл! — и подмигнул сестре.
— Удачей будет, Лёшка, если дед с бабушкой решат к танцулькам присоединиться, — хихикнула она, — вот это будет зрелище!
Воображение тут же нарисовало пляшущего гопак деда, а вот представить бабулю в танце я всё-таки не смог…
— Машенька, тут ситуация как в том анекдоте: вырвите мне язык, но я должен это увидеть!
— Что за анекдот? — заинтересовалась она.
— Я тебе как-нибудь потом расскажу… когда подрастёшь.
— Алексей! — потребовала она. — Раз уж начал, рассказывай!
— Ой, кажется, меня отец зовёт… — и быстренько ретировался в сторону старших родичей.
Старшие родичи меня тут же отправили выказать свое уважение Дашковым, чем я и занялся. Фрол Фёдорович, находящийся в благостном расположении духа после нашей недавней совместной «операции», на радостях пригласил меня на ужин. Пообещал всенепременно быть, но только после возвращения из Монако.
Следующими у меня были Пожарские, с которыми я провёл гораздо больше времени и даже успел повиниться перед дедом Мишей за навязывание ему новых родственников.