Камень. Книга вторая
Шрифт:
Все повздыхали для вида.
Подошедшие отец с сыном Куракины чуть ли не прямым текстом поблагодарили деда за «падение Юсупова с лестницы», косясь на меня, но при этом заметили, что так удачно складывающиеся переговоры с Юсуповыми о достойной вире вынужденно прервались из-за «болезни» противной стороны.
Следующими нашими собеседниками стали Шереметьевы, с которыми я уже успел познакомится около входа в Бутырку.
– А мы, Миша, хотим твоего внука поближе рассмотреть. – глядя на меня, сказал Андрей Кириллович, князь Шереметьев после обязательного вступления и комплиментов деду за его моложавый вид. – Он с нашей Анной дружит.
– Алексей хоть и скрытный парень, – глянув на меня, ответил улыбающийся дед, – но про Анну вашу мне рассказывал, и только с лучшей стороны. Да мне и самому было очень приятно прочитать статью Анны про выставку Хмельницкого, где она меня филантропом и ценителем прекрасного обозвала.
Все посмеялись, пообещали друг другу чаще видеться и приглашать в гости, и мы направились к освободившейся Императорской чете.
– Молодец, Алексей! – негромко сказал мне Николай. – Решил вопрос с Юсуповыми. Миша, – обратился он к деду, – с вирой не продешеви! – князь Пожарский кивнул. – Гриша, как служба?
– Хорошо, Государь. – попытался вытянуться дядька, но вовремя себя остановил – не на плацу.
– Алексей, – это была уже Мария Фёдоровна, – мне Маша сказала, что они завтра с Варей к тебе едут?
– Да… бабушка. – кивнул я.
– Ты уж присмотри за ними. Хорошо?
– Присмотрю. – опять кивнул я.
– И сам в гости как-нибудь загляни.
– Загляну. – в третий раз кивнул я.
Отец, что характерно, к нам не приближался, переходя от одной компании к другой. Ну, и слава богу!
Проходка продолжалась – поговорить мы успели и с Военным министром, и с прокурорскими, и другими аристократами. Когда же, наконец, нами была отработана «обязательная программа» по общению, и я чуть расслабился, в голову пришла мысль о бесполезности моего присутствия на этом приёме, кроме личного знакомства с аристократией Империи, каких-то планов Романовых на Гагариных и откровенно порадовавшего меня своим видом Юсупова. Ведь что получается? Одни прямо предлагают свою внучку и дочку мне в жёны, другой вербует на военную службу, третьи хотят на меня посмотреть, потому что я дружу с девушкой из их Рода, четвёртые прямо благодарят за поломанного Юсупова, а про Романовых так я вообще молчу! Алексей, да ты популярен! На тебя обратило внимание высшее общество, которое общается с тобой на равных! И ты не ударил в грязь лицом! Но! Ты уже всем должен! Ксению Голицыну в качестве жены должен рассмотреть, должен подумать о службе в военной разведке, «показаться» Шереметьевым, потому что дружишь с Анной, должен принять и вежливо улыбнуться сомнительным комплиментам от ехидных Куракиных, и пообещать в очередной раз бабке заглянуть на чаёк, хотя делать тебе этого совершенно не хочется! Беда…
А мне же от них от всех вообще ничего не надо! Ни-че-го! Я ещё могу понять тех дворян, которые сюда лезут за знакомствами, за связями, за продвижением по службе или удачными коммерческими контрактами, но и платить за это они будут своим временем, униженными просьбами и разными одолженьицами. Да, у меня тоже когда-нибудь могут возникнуть какие-то вопросы к присутствующим, но обсуждать я их буду никак не на приёме, и никак не при посторонних. Хватит простого знакомства. А постоянно посещать подобные сборища и провоцировать просьбы к себе… Нет уж! Благодарю покорно!
–
– А это всегда так происходит? – я повертел в воздухе рукой.
– С разными вариациями. – правильно меня понял дед. – Когда интереснее, когда нет. Бывает, что с друзьями и добрыми приятелями только на подобных мероприятиях и встречаешься. Так что не грусти, Лёшка, просто здесь собрался не твой круг общения, у вас, у молодых, ещё всё впереди.
Может дед и прав насчёт круга общения, но на подобных приёмах, с этим кругом общения, я постараюсь больше не появляться.
А тем временем музыканты закончили играть и ушли, а на площадку, рядом с пюпитрами, сотрудники Тайной канцелярии, возглавляемые Пафнутьевым, выволокли сначала около десятка тел в лохмотьях и с мешками на головах, разместив их ближе к стене, а потом еще два тела в грязной одежде, но без мешков, поставили их на колени ближе к нам, схватили за волосы и подняли за них опущенные на грудь головы. На руках у всех заключённых Бутырки были надеты делориевые браслеты.
– Это же Гагарины! – услышал я чей-то возглас.
– Господа, подходите же ближе! – повернулся к присутствующим улыбающийся Император. – Не стесняйтесь!
Все остальные Романовы отошли чуть в сторонку, чтобы не мешать обзору, и тоже повернулись, наблюдая реакцию представителей Главных Родов. Мария Федоровна тоже с интересом смотрела на князей и их Наследников.
Очень неуверенно, с опаской, но народ подтянулся и встал у невидимой черты. Я оказался во втором ряду.
Видок, конечно, у Гагариных был крайне неважный. Я даже думать не стал о том, что с ними делали в Бутырке, хотя после Мытищ им, наверное, и этого было мало. И у того, и у другого – совершенно пустые глаза, смотрящие в никуда, бледные лица со впалыми щеками. Было видно, что грязные волосы князя поседели до белизны, как и у его сына.
– Так вот куда они все пропали… – опять услышал я, но голос был другой.
– Виталий Борисович, начинай. – сказал Николай кивнувшему Пафнутьеву.
Тот открыл принесённую с собой папку, откашлялся и начал зачитывать указ Императора. Смысл его сводился к тому, что за организацию покушения на члена Императорского Рода, весь Род Гагариных лишается дворянского достоинства и подлежит выдворению с территории Российской Империи с запретом обратного пересечения границы под страхом наказания. Всё имущество Гагариных обращается в пользу Императорского Рода. Непосредственные организаторы и участники покушения, шло перечисление фамилий, приговаривались к смерти.
– Приступайте! – махнул рукой Николай.
Гагариных повернули за волосы в сторону, как я понял, их соучастников, а два сотрудника тюрьмы достали «Стечкины» и начали методично стрелять в головы людям из Рода Гагариных. Секунд за тридцать они управились. Бывшего князя Гагарина с сыном вновь повернули, но лицами друг другу.
– Глаза открой, тварь! – рявкнул на Гагарина-старшего один из сотрудников. – Открывай, сказал!
Бах!
Тело наследника с развороченной головой падает на мостовую внутреннего двора Бутырской тюрьмы, а лицо бывшего князя обильно обдаёт брызгами крови и частичками черепа с мозгом его сына. И он завыл! А сотрудники Тайной канцелярии смотрели на Императора. Даже мне, имевшему все основания ненавидеть Гагариных, стало не по себе от этого воя, и захотелось побыстрее закончить его мучения. Но он всё выл и выл! Наконец, Император кивнул.