Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Отец, просто Сашка сказал про прадеда Александра Первого… – чуть замялся Великий князь. – Вот я и…
– Понятно. – протянул Николай Третий. – У Прохора спросите, а нас, молодёжь, оставьте в покое! – они отвернулись, и продолжили негромко о чём-то разговаривать.
Теперь Прохору было не отвертеться, и пришлось ему в подробностях рассказал о своём «лечении». Потом наступила моя очередь. В двух словах я описал всё, что видел, чувствовал и исправлял, заметив, как к нам тихонько присоединяются все три присутствующих здесь моих деда.
– Алексей, я готов! – заявил дядька Константин, когда я закончил. –
– Цыц, молодёжь! – вмешался Император. – Всему своё время! Давайте-ка уже по домам, завтра трудный день. А мы посидим ещё втроём, по-стариковски… Александр, довези сына с Прохором до Жуковки.
Всю дорогу мы молчали, только в конце, когда обычная «Нива» заехала на территорию поместья Пожарских, отец поинтересовался:
– Обижаешься на меня, Алексей?
Я, сделав над собой усилие, ответил:
– Дай мне время. Слишком всё неожиданно…
– Хорошо. – кивнул он и протянул мне руку, пожав которую, я вышел из машины.
Уже когда мы с Прохором поднялись на крыльцо, мой воспитатель меня похвалил:
– Молодец, Лёшка! Вёл себя достойно! Вот и дальше постарайся вести себя так же. Будь достоин фамилии Романовых и Пожарских!
Ещё на входе мы услышали громкий женский смех, несмотря на то что был уже двенадцатый час ночи. Когда же зашли в гостиную, поняли его причину – пьяненькие Леся с Викой вышагивали перед сидящим на диване Сашкой Петровым в нарядах пятидесятых-шестидесятых годов. Если Леся сделала себе высокую причёску, и была одета в чёрное платье с пышной, летящей юбкой, которое оставляло открытыми плечи, то вот Вика щеголяла в безразмерной яркой рубашке, частично заправленной в шорты из обрезанных джинсов, огромных очках и бандане.
– Мальчики вернулись! – увидела нас Вика. – У вас всё нормально? А где Михаил Николаевич?
– Да, мы вернулись. У нас всё хорошо. Михаил Николаевич задержится в городе. – по порядку ответил Прохор. – А вы чем занимаетесь?
– Нам Наталья вещи из старого гардероба принесла. – заявила Леся. – У нас костюмированная вечеринка! Посмотрите! – она указала на стол, который был весь усеян набросками женских нарядов.
– Еле за ними успеваю! – указал пьяненький Петров на наброски. – Вика уговорила меня написать её портрет, сейчас выбираем образ…
Твою же мать… Я мысленно схватился за голову. Сашка ещё портрет деда не написал, Юсупова, Долгорукая и Шереметьева в очереди стоят, я ещё молчу про мою, как оказалось, сестру, Марию Романову… А его тут уже, по тихой грусти, взяли в оборот! И куда, спрашивается, смотрела Леся?
– Слышал, Лёшка? – гордо выпрямилась Вика. – Образ выбираем! Может в камуфляже и с автоматом? Как настоящая Валькирия? – её огромные очки мешали мне понять, шутит девушка, или нет…
– А что, мне нравится! – подал с дивана голос Петров. – Вика в униформе, с автоматом… В этом, определённо, что-то есть!
Я уже собрался сказать всё, что думаю по этому поводу, но Прохор меня опередил:
– Леся, опиши Вике все перипетии нелёгкой судьбы нашего художника в последнее время.
Через пять минут расстроенная Вика спросила у меня:
– Лёшенька, но можно же что-нибудь сделать?..
– Не уверен. – ответил я, кровожадно смотря на опустившего глаза друга. – Если только Александру не бросить учёбу, и плотно заняться выполнением данных обещаний… И переодевайтесь давайте, гулять пойдём. Свежий воздух вам явно будет нелишним.
Когда девушки ушли в соседнюю комнату, Сашка подал голос:
– Лёха, извини! Опять за языком не слежу. Но Вика так просила! Я не устоял! И где ты их таких милых только находишь! – на что мы с Прохором только усмехнулись, лишний раз убедившись в том, что решение о выборе Рода Пожарских в качестве агента молодого художника, было верным.
Прогулка на свежем воздухе оказала благотворное воздействие на обеих девушек и моего друга, и, когда мы вернулись через полчаса домой, они все чувствовали себя весьма неплохо. Проводив Сашку до его комнаты, мы, втроём, направились в мою.
– У тебя кровать мягче. – пояснила Вика.
– А я уже привыкла с тобой засыпать… – зевая, сказала Леся.
***
Когда «молодёжь» разъехалась, а Семён принёс ещё один графин с водкой, Император спросил у своего брата:
– Володя, как думаешь, стоит ли прямо сейчас объявлять про Алексея?
Тот задумался и посмотрел на князя Пожарского, давая понять, что отвечать придётся ему.
– Хорошо. – вздохнул Николай. – Что ты, Миша, думаешь по этому поводу?
– Думаю, Коля, что надо повременить с официальным объявлением. – ответил князь. – У внука только жизнь в столице начала налаживаться, друзья появились, служба в Корпусе пошла. Ну, объявишь ты на весь мир, что у Александра сын есть, которого все эти годы тщательно скрывали. И у него даже происхождение очень достойное, на зависть многим, – мать княжна Пожарская… Да никто и слова не скажет! Подданные и все главные Рода Империи только радоваться будут, узнав, что есть кому в будущем Императором стать, да девок своих подсовывать! Кого в жёны, а кого и в любовницы! А сам Алексей? У него же никого вокруг не останется после этого! Никаких друзей и просто хороших знакомых! Все, конечно, станут относится к нему с должным уважением, пытаться набиться в друзья и приятели, с прицелом на будущее, но ты готов поручиться за искренность их чувств? – князь пристально смотрел на Императора.
– Нет, Миша… – помотал головой Николай.
– Коля, сколько мы с тобой друг друга знаем? – продолжил Пожарский. – Лет семьдесят, если не больше! С Володькой столько же. – Великий князь кивнул. – Мы с детства знакомы, когда на деньги и власть было наплевать! Наши сыновья друг с другом хорошо знакомы, в Лицее учились вместе. Все друг другу свои. Вот и надо Алексея делать своим для общества, с друзьями, недругами, общими дурными выходками и шалостями! Как у нас с вами двумя было. Чтобы были общие воспоминания. Необходимо, чтобы Алексей, хотя бы для общества, ещё какое-то время побыл князем Пожарским. Я всё сказал.
– Вова? – Николай посмотрел на брата.
– Я согласен с Мишей. – кивнул Великий князь. – Он дело говорит. Но решать тебе, Коля.
Император взял графин и разлил водку по рюмкам. Но этого времени на размышления ему не хватило, и он подцепил вилкой кусок колбасы.
– Хорошо. – Император бросил вилку и взял рюмку. – Будь по-вашему! За молодого князя Пожарского! – они чокнулись и выпили. – Но каков был «Царский гнев»? А ведь Алексей ещё в полную силу не вошёл! Что же будет дальше?