Камень. Книга вторая
Шрифт:
– А если я не захочу? – спросил я, с ужасом представив себе всю эту ситуацию. – И сядьте уже, хватит кривляться!
– Боюсь, Лёшка, у тебя нет выхода. – грустно улыбнулся дед, присаживаясь обратно за стол, как и Прохор, который просто кивнул.
– И что они мне сделают? – с весёлой злостью поинтересовался я.
– Не знаю. – развёл руками князь Пожарский. – Но я тебя, внук, очень прошу, не наделай глупостей! И помни, что Романовы – твоя семья, как и Пожарские! И ещё. Твой отец сказал, что весь расклад по вчерашнему нападению у него будет или сегодня вечером, или завтра утром, и он будет разбираться с Родом Гагариных. Мы с Прохором вызвались ему помочь. Ты с нами, Алексей?
– Да, деда! – кивнул я, а кулаки сжались сами собой.
После того, как всё это мне рассказал, старый князь заметно расслабился и попросил Наталью накрыть для него и Прохора завтрак, а мне принести свежего чая.
– Так, молодёжь, – встал из-за стола дед, – нечего в доме сидеть. Идите на улицу, вам явно есть что обсудить.
Последовав этому совету, мы с Прохором вышли на улицу и направились в беседку.
– И чего я ещё не знаю, Прохор? – спросил я у своего воспитателя.
– Много чего. – ответил тот. – Например, что я состоял и состою в Императорском Роду, в Род Пожарских меня Михаил Николаевич принял только для вида, по просьбе Императора и твоего отца. Ещё я сотрудник Тайной канцелярии и дворянин.
Я ошалело смотрел на своего воспитателя:
– Дворянин?
– Да. – кивнул он. – Личное дворянство мне ещё в конце войны даровали, по совокупности заслуг перед Империей, но про это знает очень ограниченный круг лиц.
– А граф Орлов? – мне уже везде стали мерещится заговоры.
– Не знает. Он же из другого ведомства. А познакомились мы с ним, когда я роль денщика при Михаиле Николаевиче играл, а на самом деле обеспечивал безопасность твоего отца.
– Что ещё?
– Всё твоё обучение воинскому искусству, как уже говорил Михаил Николаевич, было под постоянным контролем Императора и твоего отца. Правда, со стихиями у тебя не пошло… Пришлось вносить ряд корректировок. Но Александр Николаевич и правда приезжал смотреть за твоими тренировками. Помнишь Фёдора Кузьмича?
– Да. – кивнул я, вспоминая своего инструктора по «казацкому спасу».
– Он, как и я, из Канцелярии. Твоего отца тоже он в рукопашке в своё время натаскивал. Продолжать?
– Да.
– Университет. Как вашу группу называют?
– Княжеской.
– А какова политика Университета по отношению к студентам из разных социальных слоёв?
– Полное равноправие.
– А раз такая политика, как могло так получиться, что сразу четыре студента из знатнейших Родов Империи оказались в одной группе, а не в разных? – Прохор смотрел на меня с улыбкой. – Ректору позвонили из Кремля и намекнули, что в данном конкретном случае на традиции надо закрыть глаза. А почему?
– Почему?
– Чтобы некий студент Пожарский, прибывший из Смоленска, с гарантией продолжил общался с Долгорукими и Юсуповыми, да ещё и с Шереметьевыми, как оказалось. Чтобы ты, Лёшка, врастал в это высшее общество не только по праву рождения, но и благодаря своим человеческим качествам. В любом случае, ты для этихдолжен стать своим. Да и Марию Романову, сестру твою сводную, можно сказать, с тобой специально знакомили, якобы поддавшись на уговоры её подружек отпустить погулять. – усмехнулся мой воспитатель.
– А с Корпусом тоже Романовы подсуетились?
– Нет, Лёшка. – усмехнулся Прохор. – Простое стечение обстоятельств после того нападения в банке. Но до военки в Университете тебя бы всё равно не допустили бы, а тренироваться мы с тобой ездили скорее всего сюда.
– Понятно… А кто из Пожарских знает, что я… Романов?
– Только Михаил Николаевич. Но думаю, что дядьки твои, Григорий и Константин, догадываются. Отношения твоей матери с Александром Николаевичем для них тайной не были.
– Прохор… Скажи мне честно! А Леся?..
– Леська тебя любит. И этого тебе должно быть достаточно.
– А Вика?
– Вот уж здесь я тебе точно могу сказать, что так сложилось! Сам её "пробивал".
Я задумался на минуту и опять представил всю эту ситуацию.
– И что мне теперь делать? – ощущение того, что моей жизнью полностью распоряжаются фактически незнакомые мне люди, вызывало лёгкую панику.
– Дальше жить. И не делать глупостей, как правильно отметил твой дед. А там посмотрим…
– Но ты-то меня не бросишь? – спросил я своего воспитателя.
– Нет, конечно! – улыбнулся он. – Куда ж ты без меня!
***
– Прохор, звони Алексии, пусть пораньше возвращается. – инструктировал князь Пожарский Белобородова в своём рабочем кабинете. – И с Вяземской свяжись, пусть тоже приедет. И Сашку Петрова, художника нашего, зови, а то Лёшка совсем хмурый ходит.
– Сделаю, Михаил Николаевич. – кивнул тот.
***
В районе обеда мне позвонила Инга Юсупова и строгим голосом поинтересовалась:
– Студент Пожарский, почему вы сегодня не явились в Университет? И не предупредили старосту группы о своём отсутствии?
– Приболел, госпожа староста! Виноват! – ответил я.
В трубке раздались какие-то непонятные звуки.
– Лёха, что случилось? – это был уже голос Долгорукого. – Ещё вчера вечером отец деду говорил, что недалеко от Университета какая-то ерунда случилась, полиция по всему городу на ушах стояла. Я думал сегодня в Универе у тебя спросить, а ты вообще не появился. Это… происшествие с тобой никак не связано?
– Да нет… – осторожно ответил я. – Просто действительно неважно себя чувствую.
– Ну, ладно тогда… В выходные увидимся?
– Вряд ли, Андрей. Я к деду в Жуковку до воскресенья поеду. Увидимся в понедельник. Девушкам привет передавай. Пока!
– Пока!
***
– Я же говорил вам, что у Пожарского что-то случилось! – Андрей Долгорукий показывал Инге, Ане и своей сестре на огороженный участок дороги с работающей техникой и копошащимися рабочими. – Инга, это точно его дом?