Камень

Голые ветви деревьев, холодными пальцами мертвецов, цеплялись за одежду, царапали лицо. Тяжелое дыхание, выходя из саднящего горла, рассеивалось в окружающем полумраке призрачным облаком.

Сколько раз он уже гнался за светлым силуэтом, мужчина и сам не знал. Просто наступала темнота, из которой вырастал лес, в котором он гнался за девочкой и камень. При мысли о гигантском валуне, что хищным зверем затаился на поляне в окружении старых берёз, по всему телу пробежали мурашки. Слишком много раз он его встречал, и каждая встреча заканчивалась смертью. Чьей? Он не помнил, но это было так же неизбежно, как наступления после ночи утра. Однако всё чаще мужчина начинал сомневаться в том, что ему

Подлесок расступился, мимо проплыли бело-чёрные стволы берёз, уныло свесившие свои тонкие, как рыбьи кости, ветви. Оказавшись на поляне, он закрутил головой, ища девочку. Та в это время уже подошла к камню, домом, возвышавшемся над ребёнком. Сжав зубы, чтобы не закричать, этого делать было нельзя, мужчина рванулся к тонкой, как свечка фигурке. В голове билась мысль: – «Нужно успеть! Хотя бы сейчас, нужно успеть!»

Время замедлилось. Он бежал по мокрой пожухлой траве, словно пробираясь сквозь густой кисель, с болью наблюдая, как девочка касается чёрного бока. Она сосредоточенно приложила руки к твёрдой и холодной, как лёд поверхности и принялась толкать. Это могло бы показаться смешным, если бы не было так страшно. Обречённая на провал попытка переломить судьбу, повернуть время вспять, неудача в которой означала смерть. Но девочка не сомневалась, она просто делала необходимое.

Тень появилась позади ничего не подозревающего ребёнка и мужчина не выдержав, крикнул:

– Обернись!

***

Распахнув глаза, Андрей судорожно раскрыл рот в тщетной попытке протолкнуть в горло, скомканное спазмом, глоток воздуха. Когда через несколько секунд, он смог сделать вожделенный вдох, его пальцы, расслабившись, обессилено выпустили смятую простыню. Подождав, когда сердце перестанет выбывать ритм для гребцов на галере, Андрей осторожно откинул одеяло и, свесив ноги, нашаривая тапочки. Не найдя их, как обычно на месте, Андрей прекратил бесплодные поиски

Только когда, он поднялся на ноги, к нему в голову пришла мысль, что осторожничать нет причин – Вика ушла три дня назад. Переведя взгляд с фото, на котором молодая, улыбающаяся пара, обнималась на фоне горящих осенним багрянцем клёнов, он посмотрел на часы. Три ночи. Или утра, это для кого как. Подойдя к столу, Андрей взял фото в руки. Грустная улыбка, отражением глубинной боли, застывшей в глазах, скользнула по лицу. Фото вернулось на место. «Так будет лучше. Наконец-то она найдёт кого-то нормального с не исковерканной душой. Того кто не является потенциальным клиентом палаты номер шесть, чьи ночные кошмары, с назойливостью мух лезли в его и её жизнь. Но теперь уже нет».

Прихватив ноутбук, он прошлёпал босыми ногами на кухню. Рука сама, привычным движением включила чайник, чтобы заварить кофе. Его ночной напиток. Пока тело послушно включало ноут и готовило кофе, в голове происходил диалог:

– А ты ведь ей вчера звонил, когда выпил лишнего и как последний дебил бросил трубку, услышав её «Ало». А потом не отвечал на её звонки, держа телефон в руках, чуть в пыль его не скрошил. В прошлом, говоришь? Ну, ну.

– Ну, я же не робот! Но расстались мы правильно. Сколько уже можно было?!

– Что сколько можно было? Она просто тебя бросила, думая, что у тебя появилась другая. У тебя! Другая! Прикинь наивная. Мол, все твои заскоки, это просто неумелая попытка скрыть этот факт.

– Прекрасно!

– А ведь она любила тебя – Тон голоса стал сочувственно-нравоучительным – Сколько она тебя терпела. Твои ночные подрывы и бестолковые хождения по пустынным улицам. Ты, наверное, не помнишь, она всегда была рядом, в любую погоду. А в конце, вообще красавец! Взял и ляпни ей, что тебе некий булыжник сниться и тебе необходимом его увидеть. Во что бы то ни стало. От этого ты, мол такой и квёлый…

– Заткнись!

– Я-то заткнусь, а ты в дурку уедешь или в речку с камнем на шее. По-моему очень символично.

– Заткнись, я сказал!

Тишина. Андрей в недоумении заморгал, глядя на дымящуюся кружку кофе. «И когда я его налил?» Ещё одна проблема – провалы в памяти. Крупицы времени исчезали из его внимания, начав с незаметных секунд и дойдя до нескольких минут к сегодняшней ночи.

Посмотрев на притихший двор, Андрей усмехнулся своему двойнику в темной проруби окна. Ещё не старый, тридцать пять будет только через семь месяцев, вроде и подтянут, но вот глаза… Они стремительно приближались к тому, чтобы в точности скопировать пустоту взгляда узника Освенцима. Единственным якорем способным удержать его на берегу реальности, была Вика, однако этот якорь теперь потерян.

Ворох образов опавшей листвой застил внутренний взор. Золотые земли радости, превратились за прошедший год в мигающие искры среди тёмной массы, поднявшейся с самого дна души. Камень, камень… Опять этот чёртов камень. Всегда он. И ещё мёртвые дыры, как тоннели в тайное метро с единственной веткой, ведущей за пределы привычного мира.

Образ огромного мегалита начал преследовать его с наступлением тридцать третьего дня рождения. В первые месяцы, он даже не придал этому никакого значения, тем более, что через пять месяцев он познакомился с Викой. Тогда он подумал, какая наивность, что обрёл своё счастье до конца своих дней. В каком-то смысле это оказалось правдой. Он был счастлив. Очень! Счастлив настолько, что каждая клеточка его тела кричала и смеялась от радости. Радость росла день ото дня, но вместе с ней рос и «камень». Этот образ вырос и стал настолько огромным, что заслонил собой всё, раздавив нежный цветок его радости. По началу, принимаемый им, как просто навязчивый кошмар, однако через год, то, что являлось ему во сне, окончательно отравило его настоящее и перечеркнуло будущее.

Шёпот из камня. Шипящий голос, туманом проникал из ночных сновидений в поток его дней, отравляя их, делая своим продолжением. Образ камня для Андрея, стал навязчивой идеей. Он искал любую информацию, часами роясь в интернете в надежде найти сам не зная точно, что ищет. Лишь слова, словно бич подгоняли его – «Мне нужна их кровь, напои меня. Я жажду! Служи мне».

Вздрогнув, Андрей уныло уставился на святящейся монитор ноута. Там вместо очередной статьи про различные дольмены и «драконовы камни», была запись в ворде. Он иногда делал их, выплёскивая накопившееся внутри, но никогда не перечитывал, кроме самых первых. Затем в ровных строчках становилось всё больше тьмы, сочащейся кровью. Его пальцы, словно листья, подхваченные незримым ветром, порхали по клавиатуре, создавая жуткие картины. Очень подробные, не обременённые, какой либо художественной составляющей, больше похожие на протоколы с места происшествия. Каковыми, как впоследствии оказалось, они и являлись.

В новости, скудно и неохотно начали просачиваться сведения о мёртвых девушках. На первые три случая, Андрей, не очень любивший криминальную хронику и поглощённый собственными проблемами, не обратил внимания. Но когда при обнаружении очередной жертвы неуловимого маньяка, ведущий упомянул о том, что у девушки были вырезаны половые органы, его словно погрузили в ванну с азотной кислотой. Втянув, сквозь сжатые зубы воздух, он посмотрел на то, что было написано в тот момент его рукой на экране монитора. «…После всего я вырезал из оболочки лоно…» Вытерев выступивший на лбу холодный пот, Андрей, тупо уставился на написанное. Буквы неохотно, с трудом складывались в слова, чей смысл порождал в голове картину пытки и убийства девушки, о которой говорилось в хронике.