Каменное сердце
Шрифт:
Цыпленок, тушенный в белом вине, плод их совместных усилий — Софи приготовила цыпленка, Нелл почистила морковь, а Мария принесла с собой бутылку «Кот-дю-Рон» — распространял аппетитный запах. Софи нарезала салат из листьев латука и эндивия. В предвкушении приятного вечера женщины налили себе по бокалу белого вина.
Пришли Фло с Саймоном. Первым, что привлекло их внимание, оказалось большое ожерелье Марии из бусин и кусочков раковин — подарок Кармен Пуно, ее ассистентки в Шаван де Хуантаре.
— Они похожи на раковины у нас на пляже, — сказала Фло.
— Точно
— У бабушки есть бусы, которые можно снимать с нитки, а потом надевать обратно, — заметила девочка.
— Да, и их нельзя путать с бабушкиным жемчужным ожерельем, — произнесла Софи, многозначительно взглянув на Марию.
Подбородок Фло задрожал, она плотно зажмурила глаза.
— Только не рассказывай про жемчуг, — попросила девочка.
— Мы знаем, что ты не нарочно, солнышко, — сказала Софи, усаживая Фло к себе на колени. Она погладила дочку по голове, заправила в косичку выбившиеся пряди. Саймон — высокий для своих десяти лет — прижался к матери, одной рукой обнимая ее за шею. Мария смотрела на Софи и ее детей и думала о том, как сильно они привязаны друг к другу. Детям было хорошо с матерью, а ей — с ними. «Интересно, какой матерью буду я? — подумала она. — Такой, как Хэлли, или как Софи?» Хэлли, казалось, всегда испытывала неловкость, если ей приходилось обнимать и целовать своих детей, однако у Софи это получалось совершенно естественно.
Внезапно Фло замерла, потом беззвучно прошептала: «Папа!» Они с Саймоном бросились к входной двери.
— Шестое чувство, — сказала Нелл.
— Да, когда дело идет об их отце, — согласилась Софи, лучезарно улыбаясь. — Не знаю, может, они видят свет фар или слышат, как шины шуршат по дороге. А вот и он!
Вслед за Фло и Саймоном Софи подошла к двери кухни поцеловать Гордона.
Мария потягивала свое вино. Она заметила, что Нелл пытается встретиться с ней взглядом, однако делала вид, что ничего не происходит. Действительно, отношения в семье Литтлфильдов казались какими-то приторно-сладкими, да еще и это — как его назвать? — слепое преклонение Софи перед Гордоном, но что тут такого уж плохого? Нелл не знала о том, что у Софи был выкидыш, и именно поэтому неправильно трактовала ее поведение в последнее время. Мария вскользь улыбнулась Нелл, никак не отреагировав на ее поднятые брови и ироническую улыбку.
— Цыплятки мои, — сказал Гордон, обнимая Софи и детей. — Скучали по вашему папе?
Марию встревожило то, что на его вопрос ответила одна Софи.
— Да, — прошептала она, прижавшись к его плечу.
Гордон поднял взгляд и, поверх головы жены, посмотрел на Марию и Нелл. Отсутствие выражения в его карих глазах заставило Марию почувствовать себя так, будто она подсматривала за ними: казалось, его не интересует ничто и никто, кроме его семьи. Губы Гордона медленно растянулись в улыбке. Он выпустил из объятий Софи и подошел к кухонному столу.
— Добрый вечер, дамы! — поздоровался он.
— Привет, Гордон! — хором ответили они. Энди уронил ложку на колени Нелл.
— Как насчет бокала вина, дорогой? — спросила Софи, направляясь к столу с бутылкой в руках. — Мы решили немного выпить.
— С удовольствием. Сегодня был трудный день, — отозвался Гордон.
— Приезжал твой поставщик? — спросила Мария.
— Поставщик? Какой поставщик? — переспросила Софи, наполняя бокал для мужа.
Услышав вопрос, Гордон весь покраснел и торопливо глотнул вина. Мария ждала, что он ответит Софи, однако он молчал. Софи стояла в голове стола, пронзая взглядом то мужа, то сестру.
— Какой поставщик? — снова спросила она.
— Из «Кросби-Тулз», — наконец ответил Гордон.
— А ты откуда это узнала? — спросила Софи Марию.
В ее голосе прозвучала угроза, однако Мария решила обратить все в шутку. С широко распахнутыми глазами она развела в стороны руки, как некто, пойманный на месте преступления и изображающий невиновность. Однако Софи не сдвинулась с места. Ее фигура угрожающе нависала над Марией. С руками, упертыми в бока, она напоминала тюремную надзирательницу.
— Я встретила Гордона сегодня утром, в кафетерии Кэти, и он сказал мне, — ответила Мария.
— Так-так, — произнесла Софи, стоя неподвижно.
Что это было? Ревность? Скорее всего, Софи хочет показать Гордону, что ревнует, чтобы польстить ему, решила Мария. Она вспомнила, как однажды в Париже сделала вид, будто ей сильно докучают ухаживания одного симпатичного археолога из Сорбонны. Это весьма благотворным образом сказалось на непомерном эго Альдо. Но Гордон же ее зять! Софи должна была бы знать, что Мария никоим образом не посягает на него. Действия Софи казались наигранными, она вела себя как студентка актерского факультета, которой поручили роль ревнивой жены. Это казалось неподобающим, недостойным ее сестры — и Мария переключила внимание на Энди. Резкие перемены настроения Софи — даже с учетом выкидыша — начинали раздражать Марию.
Тут, под руку с Питером, в дом вошла Хэлли.
— А вот и я! — воскликнула она. На ней была черная норковая шубка, которую Малькольм подарил жене в свое последнее Рождество. Мех сбился и потускнел, когда Хэлли прошла мимо, Мария почувствовала запах нафталина.
— Ты замечательно выглядишь! — сказала Нэлл, вставая, чтобы поцеловать ее.
— Спасибо, дорогуша. Вчера я ее достала, чтобы надеть в театр, — Хэлли произнесла «теа-а-атр», — а сегодня подумала, зачем прятать ее обратно?
Все, даже Софи, улыбнулись и обменялись озорными взглядами; ни для кого не было тайной, что вчера Хэлли побывала на свидании.
— Может, расскажешь нам о нем? — попросила Мария.
— Это мистер Портер, — ответила Хэлли, выпрямив спину. Она поправила волосы, свернутые в тугой узел на затылке. — Вы знаете мистера Портера — он раньше работал в банке.
— Ты называешь его «мистер»? — поинтересовалась Софи.
— Я называю его Джулиан, — отрезала Хэлли. — Но мы с ним только друзья. Его жена скончалась три года назад, и он все еще в трауре. В глубоком трауре. Думаю, во мне он нашел сочувственного слушателя. Мы часами говорим о Малькольме и Элизабет. Мы оба — старые развалины.