Каменное сердце

Райс Луанн

— Саймон, — резко окликнула его Мария, чувствуя, как бешено колотится сердце у нее в груди. Она склонилась над ним, убрала влажные волосы со лба. — Саймон, дорогой, проснись! Все хорошо. Я здесь и Фло тоже.

— Я здесь, — дрожащим голосом подтвердила Фло.

Саймон высвободил руки из простыней и стал колотить воздух перед собой. Кулаком он ударил Марию в лицо — и в тот же момент перестал кричать, а потом открыл глаза.

Мария, не обращая внимания на боль, поцеловала его в лоб.

— Привет, Саймон, — прошептала она.

— Он

душил ее, — глухо произнес Саймон. — Или они оба душили меня.

— Это был просто сон, — сказала Мария. — Все уже закончилось.

— Я не знал, где мама, а где я, — заметил мальчик. — Сначала знал, а потом мы стали как один человек. — Он расплакался.

Мария задрожала и обняла племянника крепче. Его глаза были широко открыты, но он, казалось, не узнает ни ее, ни сестру. Фло прижалась к ним.

— Ты уже проснулся, да? Проснулся, Саймон? — спрашивала она.

Саймон не отвечал. Его тело словно одеревенело. Мария спела ему колыбельную, поглаживая ребенка по спине, и постепенно он расслабился. Когда Мария поняла, что мальчик спит, она тихонько положила его на кровать. Ее сердце все еще бешено колотилось.

— Можно мне поспать с тобой? — прошептала Фло.

— Разве тебе не будет удобнее в твоей кроватке? — спросила Мария.

Фло смотрела на нее снизу вверх умоляющим взглядом.

— Что, если его кошмар передастся мне, пока я буду спать?

— Так не бывает, — ответила Мария. — У каждого человека собственные сны.

— Иногда бывает. Такой же кошмар мне приснился вчера. Наверное, я передала его Саймону.

— Не думаю, что это так. Но, наверное, тебе нужно рассказать об этом доктору Миддлтон, когда ты в следующий раз пойдешь к ней, — сказала Мария. Она разрешила Фло спать с ней в эту ночь. Сама она так и не уснула — болела щека, а в ушах стояли крики Саймона. Фло лежала рядом, сладко посапывая, но на рассвете она начала метаться, и Мария испугалась, что девочке тоже приснился плохой сон, а потом Фло помочилась в постель.

Утром Саймон ничего не помнил о своем кошмаре. Когда Мария и Фло стали спрашивать его, он ответил «нет»; ребенок был потрясен тем, что мог совершить такой невероятный поступок — ударить тетку — и не запомнить этого.

— Тебе больно? — спросил Саймон, озабоченно нахмурив лоб.

— Не очень, — ответила Мария, касаясь подбитого глаза. В последний раз фингал у нее был в младших классах — Софи задела ее по лицу прыгалками.

— Прости меня, — сказал Саймон.

— Ничего, — успокоила его Мария, — все в порядке.

Она чувствовала себя беспомощной и готова была разрыдаться. Ей хотелось избавиться от племянников, их ночных кошмаров и недержания мочи, их психологов, их бесконечных потребностей. Она хотела, чтобы кто-нибудь ее утешил, сказал, что она отлично справляется, что им гораздо лучше с ней, чем без нее. Потом ей захотелось, чтобы дети просто исчезли. Ей было стыдно за это желание, однако она не могла побороть его.

Дети вытащили на крыльцо свои удочки.

Они собирались отправиться на рыбалку. Из глубин кухонного шкафа Саймон достал коробку с рыболовными снастями. Там была целая коллекция крючков, свинцовых грузил, красно-белых поплавков, разноцветных наживок: серебристых, розовых, зеленых — в форме червяка; к тем из них, которые использовались раньше, кое-где пристали засохшие водоросли. Там же лежал тонкий филейный нож с прилипшей к нему тусклой рыбьей чешуей. Саймон и Фло разложили содержимое коробки на ступеньках, чтобы выбрать подходящую наживку.

— Если мы поймаем рыбу, приготовим ее на обед? — спросила Фло.

— Конечно, — ответила Мария. — Разведем огонь и поджарим ее на гриле.

— В прошлый раз мы ловили на «Кастмастера», вот эту большую серебристую штуку, — сказал Саймон.

— Эту? — с сомнением в голосе спросила Фло. Она подняла вверх трапециевидную приманку длиной около двух дюймов, серебристую с одной стороны и синюю с другой. По сравнению с остальными, кричаще-яркими, она выглядела весьма элегантной.

— Ну да, на нее, — ответил Саймон.

— Похожа на маленькую рыбку, — заметила Фло.

— Совершенно верно, — сказала Мария, гордясь дарвиновским чутьем племянницы. — Большие рыбы, например окунь, едят маленьких, поэтому в наших краях многие ловят на «Кастмастера». Ты знаешь, что такое «пищевая цепочка»?

— Нет, — ответила Фло.

— Это когда в школе на День благодарения собирают еду для бедных? — предположил Саймон.

— Нет, это называется благотворительностью, — сказала Мария с улыбкой, жалея о том, что Софи нет с ними и она не слышит этого. — «Пищевая цепочка» начинается с планктона — микроскопических растений и животных, обитающих в море. Ими питаются самые мелкие рыбки, а их потом едят просто мелкие. Большие рыбы едят рыб поменьше.

— А потом мы едим больших рыб, — сказала Фло.

— А потом акулы едят нас! — добавил Саймон.

— Один раз папа видел большую белую акулу, — сказала Фло, положив одну руку на скрещенные ноги Марии. Она опустила голову на колени тетки, чтобы та поиграла с ее волосами.

— Правда? — спросила Мария. — Когда рыбачил возле Монтока?

— Нет, прямо здесь, возле пляжа Хатуквити, — горячо перебил ее Саймон. — Как раз когда мы купались! Мы с мамой и Фло плавали, а папа стоял на берегу и кричал нам, чтобы мы вылезали. А когда мы вылезли, он сказал, что большая белая акула плавала рядом с нами!

— Она нас чуть не съела, — заметила Фло. Она снова сосала свой большой палец.

Мария не знала, что сказать. Она живо представила себе эту сцену: Софи с детишками весело плещется в воде, а Гордон стоит на берегу, чувствуя себя покинутым, и думает, как испортить им удовольствие. Она не сомневалась, что это произошло в сентябре — октябре, когда на пляже практически нет людей, и, значит, никто, кроме членов семьи, не мог услышать его. И только Софи, еще один взрослый человек, могла понять, что он сделал.