Каменные сердца
Шрифт:
**
Саладо бурлил, и Торресу с трудом удавалось утихомиривать недовольных. Народ возмущался засильем понаехавших цыган на ярмарке. Там и сям бухтели изобиженные ковбои. Мэр по опыту знал — закончиться это могло довольно пакостно, в зависимости от накала страстей. Подлянки на конкурсах, ложные жалобы на продукцию из магазинчика, нанесение телесных повреждений, поджог — таков неполный перечень самых предсказуемых реакций толпы. И предотвратить бедлам практически невозможно. Торрес поговорил с некоторыми влиятельными фермерами и горожанами, но прислушаются ли они (а значит, и основная часть гостей) к его словам — поди угадай. Ну почему ни одна ярмарка не обходится без заключительной
К утру известий о расправе над цыганами не поступило, и мэр слегка поуспокоился. За ночь он много чего передумал, вспомнил, как отец, сам выросший у травил байки про жизнь в дороге. День там, другой здесь, отсюда выгнали, туда пригласили. Кочевые романтики никогда не унывали, ведь важен Путь и друзья, с которыми по нему идешь, а прочее — мелочи. Частенько обыватели приписывали им, как и мутантам, всякие мерзости: колдовство, кровопийство, каннибализм, похищения детей, насылание порчи. И далеко не всегда это были пустые страхи. Бродяги оборонялись… Того-то и боялся Торрес, чуть менее суеверный, чем его подопечные, но гораздо более осведомленный благодаря отцу.
Впрочем, несмотря на то что чужаки собрали все призы последнего дня, оспорить их достижения никто не осмелился. Они сразу буквально зачаровали публику.
В скачках на свиньях участвовали трое цыган. Двое демонстративно, на потеху публике, извалялись в грязи, а пожилой выпивоха пересек финишную черту, держась за задние ноги хрюна. Конечно, фигуристая таборчанка помыла машину не очень хорошо, но ее красоту и зрители (мужская часть), и судьи оценили в пять кило мыла. В марафоне мэр лично выдал цыганам скакунов похуже: мальчишке — дряхлую ослицу, девице — хромого конягу. И что бы вы думали? Девка сошла с дистанции в середине, не заметив сурочью нору, в которую несчастный одр провалился по колено. Пацан же кувырнулся со сдохшей за несколько метров до ленточки скотинки, но успел протащить труп через нее раньше, чем доплелись остальные участники. А танцы… Чужеземцы устроили едва ли не акробатическое шоу. Не придерешься. Благодарение небесам, и горожане, и фермеры признали это.
**
Отмыться после всех этих заездов оказалось непросто. Аксель, смеясь, обозвал меня поросенком. Удачливым, естественно. Правда, коли я порось, то Владилен Михайлович — знатный свин. Но и его отчистили.
Тиана не пожелала идти на танцы с Декстером, окончательно ввергнув того в бездну хандры, обид и пустых бутылей из-под текилы. Девица выбрала Птицына. После бани, бритья и смены гардероба (Аксель извлек из трейлерных закромов сюртук, рубашку, брюки и даже лаковые ботинки) гроссиец превратился в красавца-мужчину в полном расцвете сил. Эльхаим выступала ему под стать — в роскошном платье «от Тушкана». Цыганин тоже приоделся, иллюстрируя собой определение в словаре: яркие цвета, блестки, вышивка, зауженный да приталенный силуэт. У него допытывались, какую девушку он осчастливит танцем, но Аксель хитро улыбался и отмалчивался. Для меня подобные вопросы уже приобрели однозначный тувийный подтекст. Ну а Элейн с Натаном, позабывшие ради конкурса о своих дрязгах, и раньше были изрядными модниками. Принцессин чемодан со шмотьем (от многажды штопаных кружевных комбинаций до свадебного платья, завернутого в отдельный пакет) постоянно мешался под ногами в трейлере, периодически раскрываясь под напором вещей изнутри. Дрибблова же бирюзовая обтягивающая его худощавый торс, и щегольский костюм неизменно привлекали внимание на улицах.
Разодетые цыгане удалилась, а Том впопыхах принялся перевоплощаться в Мэйби. Особенно сложно дались уши, которые следовало завязать резиночкой на затылке, чтобы они не выдали мою мутантскую натуру. Кроме того, меня задержала глупая неожиданность: по дороге я обратила внимание на свое отражение в магазинной витрине и совершенно по-женски расстроилась. Мой наряд казался очень скромным. Да, у животных самец всегда импозантнее, чем самка, но у людей-то наоборот! Как я буду смотреться среди пышных узорчатых платьев местных модниц? «Ладно, зато лишние рюшечки не отвлекают от твоей стройной фигурки», — кое-как успокоила я себя и помчалась дальше.
Когда я ворвалась на арену, уже прогремели первые аккорды. Аксель шепотом попенял мне за опоздание, а затем нас закружило в вихре цветастых юбок и пиджаков. Танцы, невзирая на чисто символические призовые, находились среди наиболее уважаемых конкурсов — местные любили и умели плясать. Вообще, умение красиво отдыхать ценилось ничуть не меньше, чем способность хорошо и много работать.
И, однако, нашей паре удалось затмить и здешних мастеров, и ослепительных Владилена с Тианой, и страстных Натана с Элейн. Мне чудилось, еще немного, и я выпорхну из рук Акселя, в конце почти не опускавшего меня на землю. Повезло ему — я легонькая. С Элейн, Кирной или Тианой так не получилось бы. И приз, посеребренная лента для шляпы, уплыл бы в загрубелые лапы какой-нибудь фермерской семьи.
Впервые я отчетливо поняла, почему танец занимает столь важное место в жизни туве. И сообразила, почему Аксель купил мне такой неброский наряд: именно своей простотой он и выделялся среди других. Забавный урок.
Как сказочная я опоздала на бал и раньше всех покинула его. Роль Томми пока не исчерпала себя.
Мы вбежали в пристроенный к трибунам павильон, тускло освещенный несколькими лампочками, висящими в патронах высоко под потолком. Нас встретили ряды повозок и велосипедов, длинный стол, обитый жестью, куда участники свалили пончо, плащи и шляпы. Пахло сеном и лежалыми фруктами.
Аксель дышал тяжело — как-никак конкурс длился несколько часов, прервавшись лишь дважды для смены музыкантов, — но выглядел цыган довольным донельзя.
— Ты шикарно выступила, золотце, — рассмеявшись, он нахлобучил мне на макушку свою шляпу, тускло сверкнувшую призовой лентой на тулье. — Твоя голова думает, что не умеет танцевать. К счастью, ноги считают иначе!
Ножки мои, ноженьки! Они горели огнем, да и спина, неоднократно страдавшая на ярмарочных соревнованиях, от них не отставала. Но куда сильнее меня волновало другое — боль, угнездившаяся где-то глубоко внутри. От нее на глаза наворачивались слезы.
Мне вспоминались кадры из старых фильмов: герои, еще не подозревая о грядущих бедах, обмениваются клятвами и страстными поцелуями. Нередко эти романтические сцены разворачивались на взморье или в наполненных благоуханием цветов садах, а еще — на вокзалах. Она спрашивает: «Мы всегда будем вместе?» Он отвечает: «Да, любовь моя». Ну и дальше в том же духе. А спустя пару минут на экране начинается сущий кошмар: война, ужасная катастрофа, атака гигантского-монстра-из-океана… итог один.
По-моему, мы с Акселем прибыли на наш вокзал.
Для реальных людей несколько секунд экранного времени равноценны нескольким дням, порой — неделям. По прошествии которых беззаботные деньки навеки канут в прошлое.
— Аксель, — я взяла его за руку, прижалась к мягкому костюма, — мы ведь всегда будем вместе?
Да уж, фразочка в стиле Принцессы воров, но я не утерпела. Все могло закончиться в мгновение ока — как только потемнеет экран. А пока мы разговариваем, действуем, этого не случится.
— Конечно, золотце мое, — Аксель безупречно последовал шаблону.