Каменные сердца
Шрифт:
**
– Привет, меня зовут Аксель Грин.
Цыганин появился в столовой с неделю назад, последним. Остальные уже не только вовсю обживались в Куполе, но и, похоже, начали видеть странные сны – из их пустых глаз потихоньку исчезала умиротворенность. Акселевы же голубые блюдца по-прежнему сияли безмятежностью. Сейчас они вперились в мою физиономию – хлоп-хлоп ресницами.
– Я так рад, – несколько смущенно продолжил он, не дождавшись ответа. – Мне уже четыре года ищут пару. Ты симпатичная.
Блин! Память Акселя еще дрыхла где-то в недрах его головы, ничем
– Рада знакомству, Акс. Я Мэйби. – Улыбнувшись, я протянула цыганину ладонь.
Он удивленно глянул на меня, потом неуверенно пожал мою руку. Из обихода идэнцев исчезли сленговые словечки, жесты, предполагающие соприкосновение с собеседником, громкие эмоции. Я же изредка позволяла себе нарушать эти правила.
В течение дня я изучала ошметки прежнего великолепия Акселевой личности. Рядом со мной находилсявафел, только внешне напоминавший цыганина, мнящий себя фермером и не допускающий мысли о жизнив пустоши. После ужина, когда нас обоих приперло, а Фрай с таблеточками, надежно спасавшими меня до сего вечера, не пришел, мои нервы сдали, и яразрыдалась. Не подозревая об истинной причине слез, Аксель воспринял их, как боязнь первого раза. Его неуклюжие утешения лишь растравили мою тоску. Еще утром все представлялось мне игрой, которую я легко завершу, едва надоест. Но перспектива существования рядом с пустой оболочкой любимого (пора бы признать) мужчины испугала меня до дрожи. Тем не менее выгнать Акселя я не могла, равно как и отказать ему. Эх, Туве, теперь-то мне понятно твое отношение к Джо, но я не смирюсь.
Фрай пропадал целый месяц. Мне уже чудилось, что того сна и не было вовсе, когда однажды ночью мерзавец подстерег меня в ванной. Он сидел на крышке унитаза, скучающе выцарапывая ногтем узоры на куске мыла.
– Вот это да! Я уж боялся, вы никогда не кончите. Молодо – зелено, – Фрай осклабился и деловито полюбопытствовал: – Как он тебе, твой ненаглядный жеребец?
– Почему к нему не вернулась память? – процедила я.
– Ярискую слишком многим и не имею права на ошибку. Вдруг тебе покажется, будто старина Фрай не нужен и вы вылезете отсюда сами? Так вот, если ты, сладенькая, сорвешь нашу сделку, твой дружок останется кретином на всюжизнь.
– А ну как ты блефуешь? – я резко прыгнула на него и едва не треснулась лбом о бачок: Фрай очутился позади меня, то ли проявив феноменальную ловкость, то ли свое колдовское могущество.
– Пора бы тебе уразуметь, с кем ты имеешь дело, – он ухватил меня за шкирку и потащил на улицу.
Аксель стоял к ванной в пол-оборота, поправляя смятую постель, и не заметил нас, даже когда я заорала во все горло. Мой супруг преспокойно лег, укрылся одеялом и закрыл глаза, видимо, полагая, что я вздумала понежиться в душе.
– Неплохо, правда? – прошипел мне в ухо Фрай. – Яумею быть незаметным! Если ты, дрянь, откажешься помогать или, чего доброго, станешь мешать, я избавлю тебя от никчемного куска мяса по имени Аксель. Вы оба и пикнуть не успеете! Как?
Фрай увлек меня в ближайшую рощицу, достал из кармана оружие, копию Тайгертова лучемета, и направил его на живую изгородь из лавровых кустов. Верхушки их сбрило фиолетово-розовым потоком, который вдалеке сверкнул по оболочке Купола, не причинив ей вреда.
– Я тут садовничаю, но подрезать кусты секатором долго и муторно, – Фрай словно забыл, зачем привел меня сюда. Он отпустил мою фуфайку и вновь заулыбался.
Ему ничего не стоило уничтожить меня и моих друзей. Хоть всех идэнцев! Да вот беда: выпилить дверь этой штуковиной Фрай, похоже, не мог. Пока не выяснено, какая конкретно помощь ему нужна, это наблюдение ничего не давало, кроме возможности тихонько ехидничать над говнюком. Но проболтаться способен всякий.
Отныне моей задачей стало заморочить Фраю голову притворной кротостью. Он больше не вспоминал о нашей размолвке, частонаведывался в гости, наверное, от безнадежной скуки, подолгу трепался со мной, виртуозно обходя, однако, вопрос нашего сотрудничества. Его откровенность даже пугала – в фильмах судьба чересчур осведомленных персонажей незавидна.
Как-то я потребовала у Фрая найти мне интересное занятие. И онсоизволил «занять размышлениями мою ниточку между ушей, чтобы она не провисла от безделья», не преминув попенять мнеза пренебрежениек сборищам анонимных пустошеголиков и к супружеским обязанностям. Как ни хотелось мне надерзить ему, пришлось прикусить язык.
Мы направились к новостройкам.
– Держись поближе, карамелька моя, если не планируешь привлечь всеобщее внимание, – Фрай для надежности взял меня под руку.
Роботы усердно возводили домики, будто готовились к невероятному демографическому взрыву. Помимо того, освободились многие заселенные. Так однажды пропал Срам, да и вообще, стариков становилось все меньше. В нужном нам квартале железяки сновали туда-сюда, а пузыри росли как на дрожжах.
Фрай выбрал законченный домик и завел меня внутрь. Ненадолго отпустив мою руку, он поднял одну из плит напольного покрытия. Под ней между переплетениями проводов и труб имелся приличный зазор, достаточный для меня или моего спутника. Фрай порекомендовал не задевать коммуникации во избежание удара током, застревания и других казусов такого рода. Я, конечно, сразу прикинула шансы пропихнуть сюда Грюна или Ника, но они, пожалуй, толстоваты, а вот остальные – протиснулись бы.
Внизу было душно и темно. Но Фрай отлично ориентировался, и вскоре мы вышли в освещенный коридор.
Устройство подземной части Купола отдаленно напоминало убежище в Шинкэте, даром что помещения приспособляли не для людей. Еще почему-то везде горел свет. Вроде бы, зачем освещение роботам? Кто их разберет! Местами пол устилали кабели, и тогда Фрай искал прогалину среди них либо трубу, по которой мы сумели бы безопасно пройти. Коридоры, комнаты и залы порой располагались на разных уровнях – приходилось карабкаться. Полегче стало, когдамистер глюк «заарканил» сервоублюдка.
– Хватит прогулок пешком. Я слишком стар для этого дерьма! – воскликнул он, усаживаясь на черепашью спину робота и помогая взобраться мне. – И так целыми днями здесь валандаюсь. А все, между прочим, ради вашего освобождения из рая. – Мужчина прижал руки к груди, затем простер их вперед в патетическом жесте.