Каменный убийца
Шрифт:
– И какая от этого была выгода? – спросила Лакост, забыв на минуту о салате с омарами.
Такие византийские хитрости очаровывали ее.
– Они не выплачивали страховых премий, – сказал Гамаш, наклоняясь к ней и вспоминая по ходу рассказа. – И при этом получали долю в прибылях компании. А прибыли были громадные. Большинство «партнеров» стали миллионерами.
– Но?.. – сказал Бовуар.
– Но они должны были гарантировать выплаты по страховым случаям.
Бовуар потерял нить. Но Лакост внимательно слушала.
– Понятно, – сказала она. – Он
– Именно. Так оно и работало многие годы, Все, включая самых малых «партнеров», заработали кучу денег. Люди из кожи вон лезли, лишь бы инвестировать.
– И вы? – спросил Бовуар.
– Нам предлагали, но мы отказались.
– Умно, – сказала Лакост.
– Мне тоже так хотелось думать. Но на самом деле нами руководил страх. Я могу рассказывать об этом, думаю, что на каком-то уровне понимаю, как оно устроено, но если откровенно – это выше моего разумения. Вот единственное, что я понял: если что-то пойдет не так, то мы будем банкротами.
– И что-то действительно пошло не так? – спросила Лакост.
– Сигареты, – ответил Гамаш. – При Мартине «Королевская страховая компания» для начала распространила свою деятельность на табачные компании. На этих сделках они заработали огромные деньги. Целые состояния. Но десять лет назад одна женщина из Орегона подала в суд на «Джубили тобакко», обвинив компанию в том, что та стала причиной появления у нее эмфиземы. Ей было шестьдесят. От такого же диагноза умерла и ее мать. Табачная компания выиграла первый раунд. Потом женщина умерла, и ее муж подал на пересмотр дела, в конечном счете это переросло в коллективный иск, и два года назад Верховный суд постановил, что «Джубили тобакко» несет ответственность.
Дверь в библиотеку открылась, и вошла Сандра Морроу. Бовуар быстро загородил собой листы с записями, а Гамаш поднялся и направился навстречу женщине.
– Чем могу служить? – спросил он.
– Спасибо, мне ничего не надо. Я хочу взять какую-нибудь книгу и посидеть почитать.
Она попыталась обойти старшего инспектора, но он сделал шаг в сторону и встал перед ней.
– Позвольте пройти, – произнесла она ледяным голосом.
– Прошу прощения, мадам, но это помещение теперь закрыто для гостей. Я думал, это всем ясно. Если нет, то прошу прощения за то, что не донес это до вас, но библиотека необходима нам в качестве оперативного штаба.
– Штаба? Звучит как-то слишком напыщенно. Мы заплатили за наше пребывание здесь. И плата предусматривает пользование этим помещением.
– Это невозможно, – сказал Гамаш твердым, но дружеским голосом. – Я понимаю ваше разочарование, и я знаю: время для вас трудное. Но вам придется выбрать какое-нибудь другое место.
Она смерила его таким ненавидящим взглядом, что удивила даже Бовуара, который за свою жизнь и сам не раз был объектом и субъектом подобных взглядов.
– Я понимаю, вы расследуете смерть моей невестки, но для этого не требуется именно эта комната. Тут должны
– До свидания, мадам Морроу, – сказал Гамаш и показал ей на дверь.
Она пристально посмотрела на него:
– Я знаю таких, как вы. Всегда хватаете лучший кусок. Вы маленький человечек, наделенный ничтожной властью, от этого вы и стали нахалом. Любопытно, откуда вы набрались этой наглости?
С этими словами она вышла.
Бовуар тряхнул головой. Он уже было думал, что эта чокнутая англичанка дошла до крайней степени очумения, но Сандра Морроу превзошла саму себя.
– Так о чем мы говорили? – спросил Гамаш, садясь на свое место и делая глоток пива.
– О сигаретах, – сказала Лакост, глядя на шефа, словно проверяя, не оставили ли на нем оскорбления Сандры Морроу хоть малую ранку.
Но Гамаш был абсолютно спокоен.
– Дело «Джубили тобакко». Я помню, – сказал Бовуар. – Всплыло все о том дерьме, которым в компании начиняли сигареты. Моя мать прочла тот отчет и бросила курить.
– Умная женщина, – похвалил Гамаш. – Многие тогда бросили курить.
– И это стало причиной кризиса? – спросил Бовуар, который снова потерял нить.
– Нет, они стали сбывать свою продукцию в развивающихся странах. Падение Мартина произошло, когда выяснилось, что они, компенсируя свои потери с табачными компаниями, продолжали продавать партнерства, хотя уже несколько лет знали о неминуемом крахе. Тысячи людей были разорены. Малые инвесторы.
Бовуар и Лакост молчали – обдумывали услышанное. Бовуар, звонивший Мартину в тюрьму, был удивлен. Мартин не показался ему человеком, способным намеренно облапошить столько людей, малых инвесторов. Мамочек и папочек. Но он сделал это. Корысть. Вот кто был настоящим тюремщиком.
– Мог ли кто-нибудь из Морроу, возможно даже Чарльз Морроу, быть одним из «партнеров»? – спросила Лакост. – Может быть, они на этом потеряли состояние.
– Дэвид Мартин утверждал, что Морроу стоили до этого около двадцати миллионов, – сказал Гамаш. – Не могла бы ты проверить? – спросил он у Лакост.
Вскоре они внесли в список подозреваемых всех остальных постояльцев гостиницы.
– Да, это никак нельзя назвать сужением круга подозреваемых. – Бовуар печально улыбнулся. – У них у всех была возможность, и у всех, кажется, есть мотив перебить друг друга.
– Джулия сказала, что раскрыла тайну отца, – сказала Лакост. – Я думаю, это важно, Я спросила об этом Клару.
– И?.. – поинтересовался Гамаш.
– Она была не очень-то расположена помогать. Я бы даже сказала, что совсем не расположена.
– Правда?
Бовуар посмотрел на свой список. Потом на другой лист. На тот, где были зафиксированы улики, факты, утверждения. Надпись на стене мужского туалета. Две записки, что были найдены на каминной решетке, и птичка без ног.
И еще ряд вопросов.