Каменный век
Шрифт:
— Пошли погуляем, заодно покажешь, где тут выход.
— Эй, мужик, не хочешь в морду, не надо, — утешил пленного дядя Витя.
Техник благоразумно решил быть послушным. Через пять минут анти-Сусанин вывел бандитов к крохотному окошку, явно предназначенному для кошаче-крысиного контингента.
— Стой здесь, задница,— дружелюбно предупредил Освальд и хотел было “отключить” техника. Но дядя Витя подошел к донельзя испуганному человеку с тыла и возложил на его голову коробку спичек.
— А это мина, милок. Если полчаса будешь вести себя тихо — тогда полный ажур. Если рыпнешься, то мозги к потолку прилипнут.
Техник
— Дальше по-пластунски? — осведомился дядя Витя.
— Дальше без меня,— сказал Освальд.— Продолжайте без меня. Идите в сторону кладбища. Вон видите, труба крематория дымит? Это ваш ориентир. А там по главной аллее до автобусной остановки. Ехать вам лучше, как мне кажется, до парка народных увеселений. Надо добраться до Бормоталовки, это такой холмик, где раньше всякие крикуны горло драли. В том месте стоят заброшенные вагончики строителей. Располагайтесь как дома и особенно не высовывайтесь. Вот вам небольшой заем. Живите скромно, по средствам.
— Слушаюсь и повинуюсь,— ответственно сказал дядя Витя.— Вот вы мне так помогли. Даже не знаю почему. Поэтому я вам должен всю правду сказать… — и, не дожидаясь согласия слушать “правду”, добавил.— Хотите смейтесь надо мной, но я Змей Горыныч или что-то вроде этого.
— Очень приятно, а я — Фан Фаныч, — у дядьки мозги-то набекрень, подумал Освальд.— Только вы никому не рассказывайте, какой вы на самом деле.
— Ладно, уговорили. Никому про то сказывать не буду. Но боюсь, люди сами прознают… Я ведь ничего специально не портил в буфете. Но когда эти басурманы возникли — я как бы большой стал. И все равно не сладко пришлось. Кляксы меня атаковали, это упыри такие, и камни накатывались, чтоб расплющить. Но я дыхнул огнями, и усеялось поле дохлыми костями. Дворец Кощея от злости накренился и пузырями аж покрылся. Есть от чего злиться. Окаменелое его царство я на четверть прошел и на полморды ближе к серебряному небу стал.
— Ага, понял. Обычное дело,— покачал головой агент и поправил дяде Вите воротник, заодно прцепив ему на пиджак свой собственный радиомаячок.— Но вы старайтесь о Кощее не думать. Он сам по себе, вы сами по себе.
— Стараться не думать?— удивился дядя Витя,— тогда же я буду обезьяна, а не человек.
Дядя Витя сплюнул и, спотыкаясь, пошел на дымок крематория.
Блок 10
Совсем другая жизнь окружила Меланию со всех сторон. А прежняя жизнь растаяла, как пломбир на солнце, не оставив ничего, кроме нескольких потеков.
Ночь в зале ожидания аэрокосмопорта, утро — в старомодном голографическом кино.
Голова пожилого ученого, висящая на проводках в шкафу, дает веские советы девушке-роботехнику, что ходит в мини на пол-ягодицы. Созданный девушкой робот — копия пожилого ученого, только из металлоорганики. Он смертельно ее ревнует к молодому космопланщику, прилетевшему с Юпитера. Робот подкарауливает космопланщика где-то около ракеты, связывает и волокет, чтобы положить под дюзы. Девица-роботехник откуда-то пронюхивает про это, является к ракете, отвлекает робота разговором о любви. А в то время космопланщик распутывает узлы и толкает наивного робота под реактивную струю. Конец фильма, на заднем плане пятно: все, что осталось от робота. На переднем целующиеся взасос космопланщик и изобретательница. Она изобретает новые и новые поцелуи, ее губы движутся к его… изображение смазано. Левая рука космопланщика потихоньку отключает питание от головы злого ученого, висящей в шкафу. Из шкафа доносятся последние проклятия…
А днем приятно поблуждать в зоологическом музее, среди обглоданных временем значительных костей праотцов. Под вечер сгонять к какому-нибудь прудику, смыть прилипшую к коже городскую сутолоку. Вечером на танцы для тех, кому прилично за тридцать. Растрясти мусор в каком-нибудь веселом старичке из отставников, а потом застращать его до рвоты выходками своих пластиковых дружков. Робики, как правило, начинают познавать танцора, к чему тот, естественно, не готов.
Потом можно пронестись на роллере среди ночных огней, которые кажется, дырявят тебя, вынося наружу запечатлевшуюся за годы скуку. Заполночь вернуться в аэропорт, просквозить мимо зевающего Кожаного и его товарищей по банде.
Их кривые улыбки касались ее кожи словно тяжелые мохнатые бабочки.
В один прекрасный вечер танцы для “тех, кому прилично за тридцать” закончились досрочно. Ее кавалер сломал одну ногу и вывихнул другую во время исполнения “электрического буги”. Оставшись без забавной развязки Мелания вяло проезжала тихой улочкой в районе за Технологическим Институтом. Вдруг под шлем проникли звуки слабых повизгивания. Что-то потянуло легко, но настойчиво. Мелания развернулась и въехала под арку в проходной двор.
Компания юношей, видимо уставших от сладкого прозябания в оболочках, нашли нетрудный способ поразвлечься. Они окружили особу с пышной голубоватой шевелюрой и полноценно веселились за ее счет. Кто свинчивал кольца с ее рук, сдергивал ожерелье с шеи, кто задирал ей юбку, кто поправлял ей прическу с помощью садовых ножниц, кто пытался ее укусить вставленными в рот вампирскими клыками.
Дама уже не визжала, а лишь скулила, чтобы не разозлить веселую компанию. Биоинтерфейс с нее давно сняли, и сейчас она была без кибероболочек, что устрица, которую выскоблили из раковинки.
Юноши заметили рокера, но не придали значения, в такую пору пытать счастья на улице может только свой брат — стервец. Мелания выписала несколько плотных кругов, а потом срезала вираж, и один из развлекающихся парней был сбит с катушек. “Эй, блин, поосторожнее”, — заголосила компания. На следующем заходе Мелания ухватила еще одного парня за воротник, протащила немного и отпустила. Тот закувыркался и, в конце концов, влетел в стену дома. Тут уже ребятам пришлось разбираться, что к чему. “Это не Коль, у того шлем со звездой, и не Толяма, тот в черном с перьями. Это какой-то отморозок. Ну-ка шокером его шарахни”.
Не вышло. Роллер был послушен Мелании, как ее собственное тело. Парень с шокером успел выстрелить один раз, но разряд лишь стегнул по припаркованному автомобилю. А в следующее мгновение шокер уже хрустнул под колесом.
Ребята получили все, кто сапожком по коленной чашечке, кто кулачком по зубам, кто колесом, кто бортом.
Вскоре веселая компания стала расходиться, кто согнувшись, кто вприпрыжку. Юноши слезливо обещали смешать обидчика с дерьмом, но им было трудно поверить. Последним ушел, держась за затылок, хулиган, поцеловавшийся со стеной.