Камера! Мотор! Начали!
Шрифт:
– Не знаю, как ты отнесёшься к моему предложению, – решился, наконец Вадим, и собравшись с духом заявил, – но мне кажется, что нам пора расстаться.
После его слов в воздухе ненадолго повисла молчаливая пауза, которую первой нарушила Вика.
– Что-о? – не сумев от неожиданности скрыть свои эмоции, протянула она, едва сдерживая появившуюся в голосе дрожь. – Что ты сказал? Повтори! Что ты имеешь в виду?
– Думаю, ты сама отлично понимаешь, что я имею в виду. Мне кажется, что в ближайшее время нам стоит заняться бракоразводным процессом.
– То есть, ты меня бросаешь? Вот так просто? Как игрушку, да? – оправившись немного от первого потрясения, напряглась всем телом Виктория, словно пантера, готовая к своему прыжку.
– Ну почему сразу бросаешь? Ты ведь знаешь, что у нас с тобой подписан брачный договор, по которому ты получишь всё, что положено.
– Какая же ты сволочь, Султанов! – эмоционально отреагировала на заявление мужа Вика, и опустив глаза в пол, демонстративно замотала головой.
– Ну, вот! Начинается! – вздохнул разочаровано Вадим. – Уже и оскорбления начались! Зачем? Никак без этой грязи нельзя? Давай всё сделаем просто и красиво, как цивилизованные люди, – предложил он и попытался взять жену за руку.
Однако Виктория мгновенно отдёрнула её, как только почувствовала его ладонь поверх своей.
– Да, пошёл ты! – грубо, с чувством безнадёжности парировала она его предложение. – Красиво говоришь? Как цивилизованные? Валяй! На твоей стороне адвокаты и куча бабла. Куда мне с тобой таким цивилизованным и правильным тягаться?
– Ну, вот и отлично, – пытаясь сохранять видимое спокойствие, решил подвести черту под их разговором Вадим и, словно услышав хороший тост, пригубил из бокала виски. – У меня сейчас очень серьёзная сделка намечается. Очень много работы, но думаю, что до конца осени разгребусь и потом уже всё оформим. А пока, давай просто постараемся сохранить своё лицо. Не нужно выносить наши отношения на всеобщее обозрение. Хорошо?
– Ладно, ладно, не волнуйся! Твоё реноме я портить не собираюсь. Какой смысл? Ты же мой любимый муж, как ни как! – с нескрываемым сарказмом воскликнула она в ответ и больше не говоря ни слова, удалилась в дом.
Вадим же с чувством необыкновенного душевного облегчения остался сидеть у костра, допивая свой виски и слушая мелодичный треск раскалённых углей. Теперь он ни секунды не сомневался в правильности своего выбора и до конца года рассчитывал полностью изменить свою личную жизнь.
На следующий день, когда Виктория заявила ему, что до развода не желает находиться с ним под одной крышей, он с удовольствием снял ей шикарные апартаменты в городе и даже увеличил лимит на карточке, чтобы в ближайшее время как можно реже вспоминать о её существовании. Предстоящая сделка требовала от него всё больше времени и внимания, поэтому Вадим нашёл её предложение самым удачным и теперь готов был целиком уйти в работу.
Однако события, которые последовали вскоре после этого, в корне изменили его планы.
Всё началось с того, что через пару недель после отъезда жены из усадьбы, охранник обнаружил в почтовом ящике конверт с письмом, который был адресован Вадиму неизвестным автором. Надписи на конверте и текст самого письма были напечатаны на обычном принтере, а адрес отправителя был обозначен номером почтового ящика одного из почтовых отделений города.
В анонимном письме автор сообщал Вадиму, что ему известно о происшествии, которое произошло с его женой в июне этого года. А также о намерениях получить выкуп за своё молчание. Сумму автор послания не называл, но собирался сообщить ему об этом в ближайшее время в следующем письме.
Сначала эта анонимка показалась Вадиму не просто странной, а скорее нелепой. Совершенно очевидное вымогательство превращалось в некий фарс с перепиской. Однако проведя в ожидании следующего письма ещё несколько дней, он оценил мастерство злоумышленника. Желание вымогателя раскачать его нервную систему теперь для него становилось совершенно очевидным.
День ото дня, в ожидании очередного послания, Вадим становился всё нервознее и подозрительнее.
Попытку поймать вымогателя по номеру почтового ящика он мысленно отверг сразу, так как прекрасно понимал, что их владелец наверняка окажется подставным лицом. Поэтому вычислить анонима Вадим решил аналитическим путём.
Первым на кого упала тень подозрения, разумеется, была Виктория. Однако действовать от своего лица она однозначно не могла. А возможность доверить свой секрет одной из своих распутных подруг, чтобы выманить у него деньги, представлялась ему полным абсурдом. Подставлять себя таким образом сразу под два уголовных преступления она однозначно не стала бы. Поэтому с этой своей версией Вадим распрощался очень быстро.
Затем он начал внимательнее присматриваться к домашней прислуге, так как никто кроме них, по его соображению, не мог знать о событиях той ночи.
Наблюдение за охранниками, которые безусловно знали больше других, не вызвало никаких подозрений. А вот изменения, возникшие в поведении горничной, Вадима действительно удивили. Всегда улыбчивая и жизнерадостная Лянка вдруг стала малообщительной и, как показалось Вадиму, при встрече старалась отводить от него взгляд. Кроме того, она вдруг стала выезжать в город по каким-то срочным делам. А однажды вернулась оттуда с покрасневшими, словно от слёз, глазами.
Второе письмо от того же анонима, но уже с другого почтового отделения, Султанов получил дней через десять. В новом послании вымогатель требовал ни много ни мало, а миллион долларов наличными, которые Вадим с этого момента должен был иметь при себе. О времени и месте, куда Султанов должен был принести деньги автор послания в очередной раз пообещал сообщить в ближайшее время.
Вадиму снова ничего не оставалось, кроме того, как ждать очередного послания, продолжая изнурять себя бесконечными догадками и размышлениями. Это в свою очередь очень мешало его работе. Всякий раз ход его мыслей незаметно обрывался и автоматически переключался на тему шантажа. Такое положение очень нервировало Вадима, и он с каждым днём всё острее жаждал скорейшей развязки.
Между тем, попавшая под подозрение горничная, похоже тоже заметила повышенное внимание к себе со стороны хозяина, от чего её нервозность стала уже совершенно очевидной.