Камера
Шрифт:
Проспал он часа три. Мотеля найти так и не удалось, хотя в общем-то толком он и не искал. Помнилось лишь, что он каким-то чудом оказался в окрестностях Клэнтона, возле могильного камня с именем Анны Гейтс Кэйхолл. Пил теплое пиво и швырял пустые бутылки в самое высокое из соседних надгробий. Внезапного появления полицейских он не опасался: пусть арестовывают. Решетки? Знакомо. “Да, только что из Парчмана, – лениво процедит он сокамерникам, – прямо со Скамьи”. И его оставят в покое.
Однако полиция явно не спешила.
Где-то за спиной хлопнула дверца автомобиля, но звука Адам не услышал, как не смог различить, кто к нему приближается. Двигалась фигура медленно, будто высматривая что-то.
В себя Адама привел шорох веток. У могильного камня стояла Ли.
– Что ты здесь делаешь? – Вопрос прозвучал буднично: на удивление, у Адама не было сил.
Опустившись на землю, Ли прижалась спиной к не успевшему за ночь остыть граниту, осторожно положила ладонь на локоть племянника.
– Где ты пропадала?
– В клинике.
– Черт возьми! Могла бы позвонить!
– Прошу, Адам, не злись. Сейчас мне необходим друг.
– Не думаю, чтобы мы остались друзьями, особенно после того, что ты сделала.
– Он хотел меня видеть, да?
– Хотел. А ты, разумеется, полностью погрузилась в свой маленький мирок. Другие для тебя не существуют.
– Адам! Адам, я лежала в клинике. Мне нужна помощь.
– Так возвращайся, там тебе ее окажут.
Заметив, что тетка смотрит на две бутылки с пивом, Адам оттолкнул обе ногой.
– Можешь не беспокоиться, я не пью. – В голосе Ли звучала бесконечная усталость. – Я пробовала повидаться с Сэмом.
– Когда?
– Вчера вечером. Подъехала к воротам Парчмана, но охрана меня не пустила. Сказали, уже поздно.
Адам опустил голову. Винить в чем-то Ли не имело смысла. Мозг ее пребывал в состоянии непрекращающейся борьбы с демонами. К тому же она – его тетя.
– До последней минуты Сэм говорил о тебе. Просил передать, что любит тебя и не обижается за то, что ты не пришла.
По щекам Ли скатились две слезы. Она смахнула их и не выдержала, разрыдалась.
– Дед ушел из жизни мужественно и с достоинством. “Сердце мое, – сказал он, – принадлежит Богу, я освободил его от ненависти”. Сэм искренне раскаялся в своих грехах и встретил смерть так, как встречает ее старый воин.
– Знаешь, откуда я еду? – спросила Ли, будто не слышала слов племянника.
– Откуда?
– Из дома родителей. От Парчмана двинулась прямо сюда.
– Зачем?
– Я хотела сжечь его. Весь, целиком, со всеми пристройками. И мне это удалось. Полыхнуло на славу.
– Да что с тобой, Ли?
– Правда, правда. Меня чуть не поймали, когда отъезжала. Но это не важно. Неделю назад я выкупила участок, заплатила банку тринадцать тысяч долларов. Если ты владелец, значит, имеешь право сжечь свою собственность, верно?
– И ты не шутишь?
– Можешь убедиться сам. Я остановилась в миле от дома, возле церкви, чтобы узнать, когда подъедут пожарные. Так и не дождалась их. Ближайшее жилье находится на расстоянии еще двух миль. Языков пламени никто, кроме меня, не видел. Хочешь посмотреть? Осталась печная труба и куча золы.
– Как ты…
– Бензином. Понюхай руки. – Ли протянула ему ладони. Запах был сильный.
– Но для чего?
– Я должна была сделать это много лет назад.
– Ты не ответила. Для чего?
– Слишком много накопилось там зла. А теперь силы ада ушли.
– Вместе с Сэмом?
– Нет. Ушли охотиться в других местах. Продолжать бессмысленный разговор Адам не захотел.
Необходимо возвращаться в Мемфис, где Ли вновь ляжет в клинику. Курс интенсивной терапии поможет ей обрести душевный покой. Если Адам задержится у Ли еще на неделю, с фирмой “Крейвиц энд Бэйн” ничего не произойдет.
По грунтовой дороге к участку приближался старенький пикап. Возле небольшого сарая с инвентарем машина остановилась. Из кабины выбрались трое чернокожих мужчин.
– Это Герман, – сказала тетка.
– Кто?
– Герман. Фамилии не помню. Он роет здесь могилы уже лет сорок.
Троица вытащила из пикапа лопаты и двинулась меж надгробий. До Адама донеслись негромкие голоса.
Носовым платком Ли насухо вытерла слезы. Солнце уже поднялось над деревьями. Начинало припекать.
– Хорошо, что ты решил приехать, – спокойно проговорила она. – Твой приезд очень много значил для Сэма.
– Я проиграл, Ли. Я подвел клиента. Сэм мертв.
– Ты сделал все возможное. Спасти его было нельзя.
– Может, ты и права.
– Не вини себя. В свою первую ночь в Мемфисе ты говорил о выстреле с дальним прицелом. Что ж, в центр мишени выстрел не попал, но лег совсем рядом. Настоящий успех – впереди. Возвращайся в Чикаго, тебя там ждут.
– Я не поеду в Чикаго.
– Как?
– Я решил сменить род занятий.
– После года работы юристом?
– Я им и останусь, но займусь судопроизводством по делам со смертным приговором.
– Это ужасно.
– Ужасно. Особенно сейчас. Но я привыкну. Большие и солидные фирмы – не для меня.
– Где ты намерен начать?
– В Джексоне. Предстоят частые поездки в Парчман.
Ли провела рукой по волосам.
– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
– Не уверен.
Герман обошел полуразобранный маленький трактор, что стоял возле сарая, пнул ногой лысые, без следов протектора шины. Двое его спутников добродушно засмеялись.
– У меня идея, – сказала тетка. – На окраине Клэнтона было уютное кафе, “У Ральфа”…