Камикадзе. Пилоты-смертники
Шрифт:
Офицеры учили солдат всегда идти вперед, всегда наступать и никогда не думать об обороне. "Войска, имеющие хорошую подготовку, твердо уверенные в победе, обладающие крепкой дисциплиной и воодушевленные наступательным порывом, отлично могут преодолеть технические средства противника и добиться победы", — утверждал "Полевой устав японской армии 1938 года".
Пусть враг порезал твою кожу — Порежь его тело. Пусть враг порезал твое тело — Порежь его кости, — таким настойчивым и целеустремленным воспитывали японского солдата. Свирепый и безрассудный, он никогда не должен был рассуждать, проявляя полную покорность воле командира и неукоснительно выполняя приказ офицера.
Японских солдат принуждали стирать белье офицерам,
Палка как средство наказания и внедрения покорности полагалась по уставу каждому японскому командиру. Наказание палками являлось распространенным явлением в армии. Практиковались специальные упражнения по развитию умения вынести нанесенные раны. Солдаты поочередно кололи друг друга деревянными кольями и при этом должны были стойко переносить ранения, не издавая ни звука.
Выдающийся японский ас Сакаи Сабуро так описывал порядки, царившие в японской армии и военно-морском флоте
"Наши старшие офицеры были абсолютными тиранами. Их главная навязчивая идея состояла в том, чтобы терроризировать новобранцев, то есть нас. Шесть месяцев чрезвычайно жесткой подготовки превращали каждого из новобранцев в человеческий скот. Мы никогда не смели оспаривать приказы, подвергать сомнению авторитет командира, делать что-либо другое помимо незамедлительного выполнения команд наших начальников. Мы превращались в автоматы, повиновавшиеся не раздумывая".
Молодых солдат обычно презрительно называли "ис-сэн горин" ("один сэн пять рин") — по стоимости почтовой открытки с уведомлением о призыве в армию. Жесточайшая воинская дисциплина и жуткие порядки, царившие в армии, довольно быстро превращали призванного на воинскую службу японца в бездушное пушечное мясо, свирепое и беспощадное к противнику и мирному населению оккупированных стран.
Помимо обучения солдат важную роль играла их идеологическая подготовка. Японская система идеологической обработки населения, в том числе и солдат, была чрезвычайно эффективной. Она строилась на основе многолетнего опыта идеологов и основывалась на кодексе бусидо, традиционных буддийских и синтоистских ценностях, охватывая все население страны. Уже в начальной школе еженедельно проводилось по четыре урока истории Японии, а один час посвящался патриотическим песнопениям. Солдатам историю преподавали ежедневно, помимо нее они знакомились с историей отечественного военного дела. Солдаты также обучались пению патриотических гимнов. Ранний подъем в течение двух лет всегда начинался с пения "Кими га ё" — национального гимна — и с громких криков «банзай» в честь императора.
В японской армии формы и методы идеологической обработки военнослужащих были разработаны основательно и преследовали цель внушить солдату несколько основных догм.
Из древней японской рукописи «Нихонсёки» было взято высказывание "Хакко ити у" ("Восемь углов под одной крышей"). Оно приписывалось императору Дзим-му и первоначально означало распространение гуманности по всему миру. Однако в период Токугава трактовка этого лозунга свелась к идее господства Японии в мире. Расе Ямато, имеющей божественное происхождение, предназначено править миром. Объединив все "восемь углов" света под японской «крышей», она установит на земле процветание и спокойствие.
Чтобы достигнуть целей господства в мире, японский империализм использовал другое понятие — «кодо», обозначающее "единство императорского пути". Во главе японской нации стоит император. Все японцы должны быть преданными ему. В этом и состоял смысл «кодо» — пути, нацеленного на достижение принципа "Хакко ити у".
Помимо этих двух основополагающих лозунгов японский империализм выдвигал и другие. 1 августа 1940 года министр иностранных дел Мацуока провозгласил идею создания "Великой Восточно-азиатской сферы сопроцветания" {"Дай Тоа Кёэйкэн"). Первоначально
Печать, кино, театр, выставки, лекции — все это широко использовалось для распространения милитаризма и национализма. Ультрапатриотический кинофильм "Мадам Ноги Сидзуко", например, в 1935 году не сходил с экранов несколько месяцев.
Постоянно были востребованы документальные фильмы об императорской семье, об акциях, предпринимаемых японской военщиной. Особенно активно власти стали осуществлять военизацию кино в 1939 году — в преддверии мировой войны.
"Императорская военная ассоциация резервистов" и другие военные общественные организации устраивали парады и торжества по случаю Дня армии, Дня военно-морского флота, годовщины издания "Императорского рескрипта солдатам и матросам", взятия Мукдена, Цусимского сражения, Маньчжурского инцидента, 2600-й годовщины основания императорской династии. В каждом японском городе и деревне за год проводилось не менее десяти различных торжеств с патриотическими целями. Все они походили одно на другое как две капли воды: сначала пели национальный гимн, затем толпа кричала три раза «банзай» в честь императора, после чего экзальтированная молодежь цитировала "Императорский рескрипт", произносились пылкие речи на идеологические и военные темы, распевались песни. Особую популярность в довоенной Японии приобрели баллады на военные темы, называемые гунка. В 1904 году при осаде Порт-Артура родилась баллада под симптоматичным названием "Песня воина, жертвующего собой". После русско-японской войны всплеск националистических чувств японцев долгое время поддерживала "Военная песнь", сочиненная неким Г. Фукусима:
…Эта война — война народа.
Владейте Порт-Артуром и городом Харбином И на самой вершине Урала Поставьте знамя Восходящего солнца, А славян старинной столицы Москвы Прогоните в их леса. Власть нашего государя Распространится широко во всем мире, И будут тогда все наслаждаться ее миром.После поражения под Халхин-Голом снискала огромную популярность баллада "Боевой друг". Ее печальная и тоскливая мелодия, созвучная тихой грусти японской души, стала классической:
Здесь, в Маньчжурии, далеко-далеко от родной земли, В земле под камнем, под лучами заходящего солнца, Нашел свой покой мой боевой друг.Самой известной в солдатской среде считалась песня "Душа японской армии" ("Нихон гун кокоро"), в которой поющий утверждал, что охотно умрет за императора независимо от того, упадет ли в густой траве на склоне горы или потонет в море…
Идеологическим институтом императорской власти и японской военщины явился синтоизм, ставший государственной религией. После реставрации Мэйдзи вновь начали строить синтоистские храмы. В них почитали души воинов, погибших за императора.
Именно в это время (в 1869 году) в центре Токио на холме Кудан был возведен знаменитый храм Ясукуни-дзиндзя (сёконся) — "Храм Вечного Покоя страны" — главное синтоистское святилище. Здесь стали устанавливать таблички с именами павших за императора воинов. Японцы верили, что в этом храме поселялись души героев, а сами они провозглашались божествами — гун-синами ("божественными воинами"). Помимо имени в табличках указывалось место рождения воина. Для его семьи, а также деревни или города, откуда он был родом, это считалось огромной честью. Раз в год, в день своего вступления на трон, император брал под свое покровительство всех, погибших за него на поле брани.