Камикадзе
Шрифт:
Потом были ещё удары. Были миллионы жертв. И лихорадочное, отчаянное строительство межзвёздного боевого флота. Стартовавшего к четвёртой планете Проксимы Центавра, той, откуда взлетела смерть. А потом настал день, когда каждый на Земле оделся в чёрное. День, в который проксы перехватили флот, подавили и тотально уничтожили.
За следующие полгода был разработан и принят к исполнению план «Камикадзе».
Нас набирали по всей планете. Только добровольцев. Только молодых. Неженатых и незамужних. Бездетных.
Нам предстоит приблизиться к четвёртой планеты Проксимы, замедлившись до скорости проходящего в двух сутках лёта он неё метеоритного потока. Сманеврировав, обогнуть поток и выйти на финишную прямую. В этот момент нас обнаружат, но остановить уже не успеют. Мы будем падать на планету один за другим в течение местных суток. Когда она обернётся вокруг оси, жизни на ней не останется.
Замедляться мы начали два года назад, с тех пор к прочим прелестям существования добавилось полуторное тяготение.
Я часто думаю, сколько из десяти тысяч добровольцев согласились бы стать камикадзе, знай они заранее, во что выльются восемь лет полёта. Я думаю, никто. Ни один.
Мы не знали. Не представляли. Нас к такому не готовили. А готовили лишь к одной, простейшей операции. К той, ради которой мы здесь. Тренировали каждый день в течение полугода. Получить от командира звена приказ и выставить согласно нему угол отклонения. Дать тягу. А потом, на выходе из маневра, угол скорректировать и тягу убрать. И всё.
Параметры метеоритного потока неизвестны, их определит на подлёте автоматика. А если не определит, если откажет, то автоматика аварийная. Если же откажет и она, то параметры определят на флагманском носителе. Вручную. И задействуют третью цепь — самую надёжную, безотказную. Нас. Десять тысяч поворотных реле. Минус те, которые выйдут из строя.
— Как тебе содержание? — спрашивает Карл. — «Сыны и дочери земли», каково? А Роджер посмеялся — то, что наши имена будут помнить в веках, показалось ему необыкновенно забавным. Знаешь, я не стал передавать эту выспреннюю чушь Натали.
— Спасибо, дружище.
— Как у тебя с ней?
— По-прежнему. Держимся.
— Мне показалось… В последний раз, когда говорил с ней.
— Что показалось?
— Прости. Ничего.
Карл разъединяется, и я набираю Натали.
— Здравствуй, моя хорошая.
— Здравствуй, милый.
— Я патологически, безбожно соскучился.
— И я. Знаешь, Вит, я подумала, что когда всё это закончится, нам с тобой надо будет купить небольшой домик на берегу моря. Можно даже бунгало. Ты будешь по утрам ловить крабов, а я загорать и купаться в прибое.
Меня передёргивает. Затем начинает колотить. Она заговаривается. Боже мой… Натали!
— На берегу Красного моря, — заставляю себя отстучать на клавиатуре коммуникатора. — Или Средиземного. Мы так и поступим, милая.
— Правда?
— Да, — передаю я. — Конечно.
— Хочу тебя.
— Иди ко мне, малыш.
Завтра. Это случится завтра. Метеоритный поток уже виден на экране локатора — пока как слабое помутнение на периферии.
Завтра мы получим команду начать маневр. Потом ещё двое суток, и всё.
— Витас?
— Да. Здравствуй, Роджер.
— Витас. Я выбываю. Так и передай Карлу, сам я не смогу. Я хочу жить, Витас. Простите меня.
— Роджер! — я лихорадочно стучу по клавишам. — Подожди, Роджер!
Он отключается. Набираю его код. Раз, другой, третий. Роняю руки. Роджер — самый отчаянный, самый бесшабашный из нас…
— Карл, это Витас. Роджер выбыл.
— Как выбыл?!
— Просил передать тебе, что хочет жить. Ещё просил простить его.
— Проклятье! А ты? Как ты, Вит?
Я тоже. Я тоже хочу жить. У меня есть, ради чего. И ради кого. У меня есть. У меня есть Натали.
— Я в деле, Карл, можешь рассчитывать на меня.
Боже, как же я хочу жить. Хоть немного, пусть всего два месяца. Пускай даже месяц. Пока не закончатся питательные брикеты. Жить и быть с Натали…
— Здравствуй, милый.
— Здравствуй, моя хорошая.
— У меня прекрасная новость, Вит.
— Что за новость, малыш?
— У нас будет ребёнок, милый. Я беременна.
— Что?!
— Я чувствую это, я знаю. У нас будет мальчик, ясноглазый и русоволосый. Или хорошенькая девочка. Нам обязательно надо подыскать домик, милый, на берегу моря, чтобы был чистый воздух.
Боже мой. Домик на берегу. Ребёнок.
— Спасибо тебе, малыш, — передаю я. — Это здорово. Я займусь поисками жилья уже завтра.
— Хочу тебя, милый.
— Ты как, Вит?
— Я в порядке, дружище. Сколько осталось?
— Час. Может быть, полтора. Ты лучше иди в рубку прямо сейчас. Как Натали?
— Вчера сказала мне, что беременна.
— Что?!
— Сказала, что у нас будет ребёнок. Она счастлива. Я думаю, так оно к лучшему, Карл.
— Будь всё проклято! Будь же оно всё проклято! Ступай в рубку, Витас.
Добираюсь до рубки. Минуты тянутся липкой, приторной жвачкой. И исчезают, уходят одна за другой. Минуты моей жизни. И её. Нашей… Зуммер коммуникатора. Номер Карла. Вот и всё.
— Камикадзе Витас Тауткас, — отстукиваю я.
— Камикадзе Карл Браумюллер. Приказ — разворачивайся.