Камни глупости
Шрифт:
Оставшись одна, я включила телевизор и села смотреть на экран. Что показывали в тот день — я даже не видела — мои невеселые думы возвращались к недавним событиям. Самым лучшим, что произошло, стал разговор с сыном. Вчера я настояла, чтобы Кристина набрала номер частного пансионата в Курортном — через несколько минут я услышала голос Илюшки. Он очень спешил и с матерью долго говорить не собирался, но добрый мальчик все же сказал, что соскучился по мне и папе. Он нас вспоминает очень часто, ему там хорошо, очень вкусно кормят, Олеська
Сегодня мне опять хотелось услышать Илюшку. Слишком долго мы в разлуке! Но когда он приедет — придет и время поговорить о его папе. А я не готова. Да и буду ли я готова хоть когда-нибудь?!
В дверь позвонили. Пришла Аня, кухарка Кристины — живая, веселая девушка, нагруженная сумками и свертками. Она сразу побежала на кухню, потеряв по дороге пакет с дорогими макаронами ужасного черного цвета, и я, подобрав потерю, доставила макароны растеряхе.
— Ой, спасибо! — радостно сказала Аня, заправляя волосы, выкрашенные в цвет спелого апельсина, под косынку. — Вот тяжелые сумки, просто кошмар! Раньше за покупками Ольга Николаевна ходила, а я только готовила, но сейчас ее хозяйка куда-то услала и все я делаю сама! Уже скоро месяц горбачусь. Может, вы чаю хотите?
От чаю я отказалась. Мне совсем ничего не хотелось. Разве что поговорить с кем-нибудь, кто может утешить меня хоть немного. А что если съездить к Леониду Ильичу?
Переодевшись в симпатичное трикотажное платье, выделенное мне Кристей по причине непотребного вида моих собственных вещей, я крикнула Ане, что ненадолго должна уйти.
— Только к шести вернитесь! — предупредила меня кухарка. — Я уйду в шесть, а ключей, чтобы двери запереть, у меня нет.
К отчиму я поехала без всякого предупреждения. Он всегда на месте, ему больше некуда ходить, кроме как в свой кардиоцентр. Сегодня ничем не отличалось от других дней — Дорогой Леонид Ильич сидел за своим рабочим столом и писал что-то в своем рабочем блокноте.
— Папа! — позвала я, входя в кабинет.
Он оторвался от своих записей и поднял на меня усталые глаза.
— О, Боже, девочка!
Леонид Ильич вскочил со своего места и быстро подошел ко мне. Обнимая, он больно сдавил мои синяки. Я вскрикнула.
— Что? — спросил он взволновано, а увидев пятно зеленки под волосами на лбу, совсем перепугался: — Что это такое? Кто тебя бил? Где, вообще, ты была? Я всегда отстаю от событий. Садись скорее сюда, я посмотрю…
Он толкнул меня в кресло у своего стола и ловкими пальцами ощупал мою голову.
— Камнями в тебя кидали, что ли? Ну, говори быстрее, я уже такое тут передумал, пока тебя не было! Алеша сказал…
— Потом про Алешу, — мрачно перебила его я.
В четвертый раз я протарахтела свою бандитскую одиссею как по писанному. Между прочим, я ни от кого не скрывала, что с пистолетом наголо ворвалась в магазин и ограбила его в лучших традициях Бонни и Клайда. Правда, те ребятки предпочитали банки…
У отчима от моего рассказа задергалась щека, но я, как ни странно, уже себя не жалела. Рассказывать об обстоятельствах образования травмы на голове оказалось намного сложнее! Но скрывать правду от Леонида Ильича мне показалось неправильным. Он член семьи, он старший в моей семье, от которой только трое и остались.
— Ну и ну! — сказал отчим, когда я, наконец, умолкла. — Прямо «Остров сокровищ» вперемежку с дурным сном. Ты уверена, что правильно все поняла? Я имею в виду, в отношении Алеши? Он же поэт…
— Только не отправляй меня в психушку, папа! Знаешь, когда тебя забрасывают камнями и оставляют умирать в яме, ошибиться в намерениях трудно.
Дорогой Леонид Ильич только развел руками.
— Так что же теперь делать? — спросил старший в семье.
— Я думала — ты мне скажешь!
— Ох, горе! — вздохнул он. — А тут еще…
— Что еще? — похолодела я.
— Софья Михайловна. Она в больнице. Кажется, все очень плохо. Вот, кстати, я и удивился, что Алеша к ней ни разу не пришел. А он, оказывается…
Отчим снова тяжело вздохнул.
— В больнице? — я почувствовала, что выплакала не все слезы в жизни. Глаза защипало. — Так надо же к ней сходить? Где она лежит?
Оказалось, Софья Михайловна находилась в отделении моего знакомого, Ибрагимова. Я распрощалась с Леонидом Ильичом и отправилась прямо к ней.
В палату к свекрови меня пропустили беспрепятственно. Сначала я немного опасалась встретиться с доктором, перед которым разыгрывала некогда комедию, но потом успокоилась. Какое это имеет значение? В моей жизни столько всего случилось за последнее время, что неудобная ситуация представлялась мне абсолютной мелочью. Не убьет же меня Берия, в конце концов!
Софья Михайловна лежала на обычной больничной койке, которая выглядела под ней двуспальной кроватью — настолько сильно исхудала больная. Ее лицо показалось мне чужим и отрешенным. Видимо боли становились невыносимыми и ей начали колоть очень сильные препараты.
Подойдя к изголовью, я остановилась в растерянности. Конечно, мои подозрения о том, что это Софья Михайловна пыталась отравить меня таблетками, остались, тем более что теперь стало ясно — Алеша не стал бы этого делать, просто потому что серийные убийцы, убившие пятнадцать женщин одним способом, шестнадцатую убивают так же. Но ведь не спрашивать же умирающую в лоб: «Пытались ли вы отравить меня, мама?».
— Вера? — тихо спросила Софья Михайловна. — Это ты? А где Алеша?
Однако надо отвечать. Собравшись с духом, я спокойно сказала:
— Привет, мама! Алешка умотал в командировку, но скоро приедет. Он звонил и просил передать, чтобы ты держалась!
— А Илюша?
— Илюшка в летнем лагере. Я привезу его, чтобы он навестил тебя. Ты как?
Свекровь сделала беспомощное движение, будто хотела приподняться. Тогда я села рядом с ней так, чтобы ей было удобнее видеть меня.
— Верочка, детка, я умираю…
— Так говорить нельзя, — возразила я. — Никто не умирает, пока не умрет! А ты еще живая и выглядишь вполне нормально. Мне врач сказал…