Камо грядеши (пер. В. Ахрамович)
Шрифт:
Нерон сказал:
— Ваши смертные глаза ничего не видели, потому что божество может быть невидимым, когда этого хочет. Знайте: когда я был в храме Весты, она сама явилась мне и сказала на ухо: "Отложи путешествие". Это произошло так неожиданно, что я был изумлен и потрясен… За столь явную опеку богов надо мной я должен быть им благодарен.
— Мы все были потрясены, — сказал Тигеллин, — а весталка Рубрия упала в обморок.
— Рубрия! — воскликнул Нерон. — О, какая у нее белоснежная шея!
— Но она краснеет в твоем присутствии, божественный цезарь…
— Да, я заметил это! Странно! Весталка! Есть что-то божественное в каждой весталке, а Рубрия особенно красива.
Он задумался, потом спросил:
— Скажите, почему люди боятся Весты больше, чем других богов? Что в этом такое? Меня охватил невероятный страх, хотя я сам — высший жрец. Помню, что я упал навзничь и рухнул бы на землю, если бы меня не поддержал кто-то. Кто меня поддержал?
— Я, — ответил Виниций.
— Ах, это ты, "суровый Марс"? Почему не был в Беневенте? Мне говорили, что ты болен, и действительно ты изменился. Я слышал, что Кротон хотел убить тебя. Правда ли это?
— Да, и он сломал мне руку, но я защитился.
— Сломанной рукой?
— Мне помог один варвар, который был сильнее Кротона.
Нерон посмотрел на него с удивлением.
— Сильнее Кротона? Ты шутишь? Кротон был самый сильный человек на свете, а теперь — Сифакт из Эфиопии.
— Уверяю, цезарь, я видел это собственными глазами.
— Где же эта жемчужина? Не сделался ли он царем Неморенским?
— Не знаю, цезарь. Я потерял его из вида.
— И ты не знаешь, к какому народу принадлежал он?
— У меня была сломана рука, я не мог много говорить с ним.
— Поищи его для меня и найди.
Тигеллин сказал на это:
— Я займусь этим делом.
Нерон продолжал беседу с Виницием.
— Спасибо, что поддержал меня. Я мог, падая, разбить себе голову. Ты был прежде хорошим товарищем, но со времени войны и службы у Корбулона ты одичал, тебя редко видно.
Помолчав, он прибавил:
— Как поживает та девушка… слишком узкая в бедрах… ты был влюблен, и я отнял ее для тебя у Авла?
Виниций смешался, но Петроний тотчас пришел ему на помощь:
— Готов побиться об заклад, государь, — сказал он, — что он забыл о ней. Видишь, как он смутился? Спроси его лучше о том, сколько их переменилось с того времени, и я не поручусь, что он сможет точно сказать число. Виниции — прекрасные солдаты, но еще лучшие петухи. Для них нужны стада. Накажи его за это, государь, и не пригласи на пир, который собирается устроить нам на острове Агриппы Тигеллин.
— Нет, я не сделаю этого. Верю Тигеллину, что там именно не будет недостатка в стаде.
— Разве может быть недостаток в Харитах там, где будет сам Амур? — ответил Тигеллин.
Нерон сказал:
— Меня гложет скука! По милости богини я остался в Риме, но Рим для меня невыносим. Уеду в Анциум. Я задыхаюсь на этих тесных улицах, среди разваливающихся домов, среди грязных переулков. Зловонный воздух долетает сюда, в мой дом и в мои сады. О, если бы землетрясение уничтожило город, если бы какой-нибудь разгневанный бог сровнял его с землей! Я показал бы вам тогда, как нужно строить город, который является владыкой мира и моей столицей.
— Цезарь, — ответил Тигеллин, — ты сказал: "Если бы разгневанный бог уничтожил город", — не так ли?
— Да. И что же?
— Но разве ты не бог?
Нерон утомленно и со скукой махнул рукой и сказал:
— Посмотрим, что ты устроишь нам на острове Агриппы. Потом я поеду в Анциум. Вы все — люди малые, вы не понимаете, что мне нужны великие дела.
Сказав это, он закрыл глаза, давая таким образом понять присутствующим, что нуждается в отдыхе. Приближенные стали расходиться. Петроний вышел с Виницием.
— Итак, ты приглашен на пир. Меднобородый отказался от путешествия, но будет безумствовать больше, чем прежде, и распоряжаться в Риме, как у себя дома. Постарайся и ты найти в его безумствах развлечение и забвение. Мы покорили мир и имеем право развлекаться. Ты, Марк, красивый юноша, и этому я приписываю слабость, какую чувствую к тебе. Клянусь Дианой Эфесской! Если бы ты мог видеть свои густые сросшиеся брови и свое лицо, в котором видны черты старых квиритов! Другие при тебе кажутся вольноотпущенниками. Да! Если бы не дикое учение Христа, Лигия была бы сегодня в твоем доме. Попробуй теперь мне доказать, что они не враги людей… Они хорошо обошлись с тобой — будь им за это благодарен, но на твоем месте я возненавидел бы это учение и поискал бы наслаждения там, где его можно найти. Ты красив, повторяю, а в Риме так много разведенных женщин.
— Я удивляюсь, как тебе все это не надоело? — ответил Виниций.
— Кто сказал тебе это? Мне давно надоело, но у меня нет твоей молодости. Люблю книги, которых ты не любишь, люблю поэзию, которая нагоняет на тебя скуку, люблю вазы, геммы и множество вещей, на которые ты не хочешь смотреть, у меня боли в пояснице — неизвестные тебе, наконец, я нашел Евнику, а ты ничего подобного не находил… Мне хорошо дома, среди произведений искусства, а из тебя я никогда не сделаю любителя красоты. Я знаю, что в жизни ничего больше не найду сверх того, что нашел, а ты бессознательно ищешь и надеешься на что-то. Если бы к тебе пришла смерть, то ты, несмотря на свою храбрость, был бы изумлен, что она пришла так скоро и что нужно умирать. А я принял бы ее как необходимость, с уверенностью и убеждением, что нет на свете таких ягод, которых бы я не отведал. Не спешу умирать, но и не избегаю смерти, я лишь постараюсь быть веселым до последней минуты жизни. Ведь есть же на свете такие веселые скептики! По-моему, стоики глупы, но стоицизм по крайней мере закаляет человека, а твои христиане наводят скуку и печаль, которые в жизни являются тем же, чем в природе — дождь… Знаешь, что я слышал? Во время празднества, которое устраивает Тигеллин, на берегу пруда Агриппы будут построены лупанарии, и в них будут собраны женщины знаменитейших римских родов. Неужели не найдется ни одной достаточно красивой, чтобы утешить тебя? Будут девушки, впервые появляющиеся в свете в качестве… нимф. Такова наша римская империя… Тепло! Южный ветер согреет воздух и не заставит зябнуть нагое тело. И ты, Нарцисс, знай, что не найдется ни одной, которая устояла бы пред тобой, ни одной — будь она даже весталка.
Виниций потер лоб, как человек, вечно думающий об одном.
— Ведь нужно было случиться такому несчастью, что я встретился как раз с такой единственной…
— А кто тому причиной, как не христиане!.. Люди, символом которых является крест, не могут быть иными. Послушай меня: Греция была прекрасна и создала мировую мудрость, мы создали силу, а что может создать это Учение? Если знаешь, объясни мне, потому что, клянусь Поллуксом, я не могу догадаться.
Виниций пожал плечами.
— Мне кажется, что ты боишься, как бы я не сделался христианином.