Канадские поселенцы
Шрифт:
Оказалось, что наши друзья не ошиблись в своем предположении относительно ее раны; кроме того, они узнали, что раздраженный задержанием Молодой Выдры Злая Змея похитил Мэри; с ним было 6 воинов, и в данный момент они опередили погоню всего только на один день пути, так как Мэри не могла идти достаточно быстро: у нее разболелись ноги.
Далее они узнали, что индейцы шли в свое селение не прямым путем, а обходами, не желая, чтобы их видели соплеменники, которые могли бы дать указания относительно местонахождения белой девушки, и что это возьмет у них еще 6 — 7 дней лишних. Что касается Персиваля, то он жив и здоров и оставлен в селении; Злая Змея до того полюбил мальчика, что решил усыновить
Не имея основания опасаться, что индейцы проведают, что они напали на их след и идут за ними, Мартын и Альфред пошли добывать дичь для своего отряда, а остальные принялись строить большой шатер из ветвей, чтобы укрыться в нем от солнца днем.
Под вечер охотники принесли убитую молодую лань, и все принялись готовить ужин. Раненая также получила свою долю мяса и, поев, почувствовала себя значительно лучше.
ГЛАВА XXXVIII
Сенклер досадовал, что приходилось бездействовать и ждать. Альфред тоже был неспокоен, зная, что отец и мать дома беспокоятся их столь продолжительным отсутствием.
На пятый день раненая настолько оправилась, что сама заявила, что в состоянии идти с ними, если они не очень будут спешить.
Нажарив как можно больше мяса, так чтобы его хватило на весь остальной путь, на рассвете тронулись дальше, на этот раз уже не по следу, а по указанию раненой женщины, прямым путем к селению.
Днем они шли, а ночью отдыхали; и на шестой день, когда расположились на ночлег, их проводница сказала, что до селения осталось всего три-четыре мили. Тогда решили, что следующий день они подойдут как можно ближе к селению и укроются где-нибудь в удобном месте, которое им укажет женщина, а ночью предпримут рекогносцировку в самое селение, чтобы узнать, вернулся ли вождь со своей пленницей, или нет.
Все поднялись еще до рассвета и, не доходя шагов ста до ближайшей хижины селения, укрылись в густой заросли молодых сосенок, где их никто не мог увидеть. Немного погодя Малачи и женщина ползком, на четвереньках прокрались в кустарники, росшие позади хижины, в надежде послушать что-нибудь; остальные, оставшиеся в заросли, не спускали глаз с хижин, стараясь увидеть, кто из них выйдет, когда солнце взойдет, и население проснется.
Прождав с полчаса, наши друзья увидели, что из одной хижины вышел индейский мальчик в рубашке из оленьей шкуры и таких же гетрах; в руках у него был лук и стрелы, в голове над левым ухом торчало орлиное перо — знак того, что это был сын вождя.
— Это Персиваль! — произнес шепотом Джон.
— Да, — подтвердила Цвет Земляники, — это он, говорите тише!
— Они сделали из него настоящего индейца, — заметил Альфред, — нам придется теперь снова обращать его в бледнолицего.
Мальчик огляделся по сторонам и, увидев ворону, пустил в нее стрелу; птица упала мертвой к его ногам.
— Знатный стрелок из него вышел! — прошептал Сенклер. — Даже ты, Джон, не сумел бы этого!
— Нет! Но ружья они ему не дают, как видно! — отозвался Джон.
Немного погодя вышла еще женщина и старик, а четверть часа
— Ну, это, кажется, и все население! — сказал Мартын.
— Я тоже так думаю… Я желал бы, чтобы Малачи скорее вернулся: он едва ли узнает больше нашего!
Спустя полчаса вернулся и Малачи с женщиной; последняя высказала убеждение, что вождь еще не вернулся; все силы индейцев были налицо: 4 женщины, старик и юноша 20 лет; совладать с ними было нетрудно, но если хоть кому-нибудь из них удастся бежать, то вождь будет предупрежден.
— Они отправляются на охоту, — сказал Джон. — У всех с собой луки и стрелы.
— Он прав, — проговорил Малачи, — это нам на руку: мы теперь можем захватить мужчин без ведома женщин, не произведя никакого переполоха в селении!
Все согласились с предложением Малачи, и спасенная им женщина одобрила их план, но предупредила: «Будьте осторожны, Старый Ворон очень ловок и хитер! «
Когда оба индейца, старый и молодой, и с ними Персиваль скрылись в лесу, Малачи, Джон, а за ними Мартын и Альфред и шагах в двадцати остальные, еще на таком расстоянии от последних, также вошли в лес и следовали параллельно неприятелю… Спустя порядочно времени, мимо Малачи и Джона пронеслось маленькое стадо ланей. Тогда они оба присели и притаились, чтобы их нельзя было заметить. Видя это, Мартын и Альфред последовали их примеру. Едва успели они спрятаться, как раненое стрелой животное пронеслось вслед за стадом мимо наших друзей, но обессилев упало в нескольких саженях от них. Спустя минуту, охотники подошли и остановились над издыхающим животным, затем взялись за ножи, чтобы снять с него шкуру; тем временем наши друзья осторожно стали подползать к ним с разных сторон.
По мере их приближения Старый Ворон становился неспокоен — он несколько раз прикладывал ухо к земле и прислушивался. Видя это, раненая женщина предложила подойти к Ворону и заговорить с ним, чтобы отвлечь его внимание и успокоить его подозрение, что в лесу кто-то есть. Предложение ее было принято; женщина вышла из-за кустов и заговорила со стариком, очевидно, объясняя ему, каким образом она вернулась раньше других; тем временем Малачи и остальные успели подкрасться совсем близко и вдруг все разом, со всех сторон, накинулись на охотников. После недолгой и бесполезной борьбы индейцы были схвачены и связаны, хотя юноша успел своим ножом ранить одного из солдат; Персиваль, которого сначала не хотели вязать, пытался бежать и вообще проявлял явную враждебность к англичанам, так что и его пришлось связать, подобно остальным.
Связав пленных, Мартын, молодой Гревс и солдаты занялись убитым животным и из его мяса стали приготовлять обед.
Капитан Сенклер, Джон и Малачи сидели подле пленников; Персиваль, не видавший в течение двух лет ни одного белого человека, до того забыл все условия своей прежней жизни, что не узнавал своих братьев и на вопрос Альфреда, обратившегося к нему по-английски, ничего не ответил.
— Постойте, я попробую с ним заговорить, — сказал Малачи и обратился к нему на английском наречии; тот его некоторое время слушал молча, затем ответил на том же языке:
— Я хочу спеть свою смертную песнь! Я сын доблестного воина и хочу умереть, как подобает настоящему воину!
— Возможно ли, чтобы в столь короткое время мальчик забыл и свой родной язык и свою семью! — воскликнул Альфред, когда Малачи перевел ему слова брата.
— Да, сэр, с молодыми людьми это часто бывает; но он вскоре вспомнит все прежнее, как только пробудет некоторое время среди нас.
Подозвав Цвет Земляники, Малачи сказал ей, чтобы она поговорила с Персивалем об его родителях, его родном доме, о братьях и сестрах и обо всем, что имело отношение к ферме.