Канадский заговор
Шрифт:
По обыкновению, Болан предусмотрел два пути к отступлению. Он никогда не изменял этой привычке, даже если приходилось пробивать себе дорогу сквозь охваченную паникой толпу. А сейчас был именно такой случай.
Болан взял девушку за руку и сказал:
— Приготовь оружие и будь наготове. Скоро ты получишь ответ, которого так ждала.
Она откинула волосы назад:
— Я потерплю еще немножко.
Глава 20
Мак Болан приказал Бетси Гордон подняться по вертикальной
На шестом этаже не было ни души. Над пустынным коридором повисла гнетущая тишина. Но стоило Болану открыть дверь на лестничную площадку, как он услышал нарастающий с каждым шагом гул толпы. Да, пришло время подтолкнуть их в спину.
На лестнице стоял разноязыкий многоголосый гул. И хотя Болан зачастую не понимал смысл произносимых слов, чувства, владевшие всеми, уловить было нетрудно: ярость, недоверие, ненависть и страх. Непрерывным потоком лились ругательства и похабщина. От гангстеров, собравшихся внизу, исходила почти физически ощутимая волна ужаса.
Болан любил воевать именно в таких условиях.
Враг представлял собой натуральные отбросы общества, людскую мразь, но эти подонки были вооружены и главный смысл своей жизни они видели в том, чтобы приносить боль и несчастья своим ближним. Как и большинство трусов, они органически не могли спроецировать на самих себя последствия собственных поступков. Убивать и калечить себе подобных — это сколько угодно. Зато перед человеком, который уничтожал их со скоростью и точностью, недоступными их пониманию, они позорно пасовали, ибо прежде имели дело с обычными людьми, которые не всегда могли постоять за себя с оружием в руках.
В этом и заключалась основная проблема современного мира, проблема человеческого сообщества: стремление заменить себя кем-то другим или выразить себя посредством третьего лица. Полицейский был таким же заменителем, как и судья, законодатель, пастор, священник или раввин. Казалось, что весь мир стремится обрести себя посредством посторонних сил.
Из большинства конфликтов человек выходил бы победителем, обратись он к своему чувству справедливости. Но нет, столкнувшись с дикарем, который считает, что ему дозволено все, человек в первую очередь бросается к телефону, чтобы вызвать полицию.
Если бы дикари знали, что все цивилизованные люди, не раздумывая ни секунды, добьются восстановления справедливости сами, ответив ударом на удар тех, кому чужды любые человеческие ценности, то дни этих дикарей были бы сочтены.
Мак Болан свято верил в истинность подобных идей. Только это позволяло ему продолжать борьбу. Он чувствовал себя посланцем высших сил, вершителем Страшного Суда на Земле. Вот почему он прибыл в Монреаль. Мак Болан был уверен: все, кто испытает на себе тяжесть его карающей десницы, начнут жить и думать по-другому.
Он стремительно мчался по ступенькам, рукояткой «отомага» разбивая на своем пути все лампочки и погружая лестницу в кромешную
Давка была страшная. Те, кому удалось спуститься в числе первых, оказались теперь намертво прижатыми к стенам и стеклянным витражам, а люди все прибывали, локтями, плечами, спинами и животами пытаясь высвободить хоть какое-то пространство для себя. Понемногу край толпы начал подбираться ко второму этажу.
С того места, где находился Болан, было видно, что творится на улице. Плотная цепь полицейских окружала отель. Патрульные машины, «черные вороны», и тяжелые грузовики с водометами расположились по широкой дуге перед фасадом здания. Громкоговоритель буквально надрывался:
— Соблюдайте спокойствие! Никакой опасности нет! Отель оцеплен!
Болан не смог удержаться от улыбки. Наконец-то, похоже, удалось локализовать очаг коварнейшей из современных болезней — организованной преступности.
Несмотря на увещевания, сгрудившиеся в холле гангстеры отказывались верить, что никакой опасности нет. Присутствие пожарных машин наводило на естественную мысль: отель в огне. К тому же по верхним этажам разгуливает какой-то сумасшедший, вооруженный до зубов и стреляющий по всему, что движется.
Болан моментально оценил ситуацию и открыл огонь. Первой жертвой стал разъяренный лысый толстяк. Его розовый череп разлетелся, и мозги фонтаном выплеснулись на окружающих людей. Один из них, чье лицо, обляпанное кровавой студенистой массой, походило теперь на рожу какого-то чудовищного монстра, вскинул голову и увидел человека в черном. Он поднял руку, чтобы очистить лицо, но пуля оторвала ему пальцы и вошла в голову через ухо.
Падать мертвым телам было некуда — люди теснились плечом к плечу. И потому убитые продолжали стоять наравне с живыми.
Перегнувшись через перила, Болан с дьявольской точностью посылал одну пулю за другой. В холле тоже началась стрельба, но никто не понимал, куда именно и в кого надобно стрелять. Охваченные животным страхом мафиози, словно заодно с Боланом, уничтожали друг друга.
Наконец широкие стекла вестибюля не выдержали, и толпа хлынула на улицу. Гангстеры потрясали оружием и палили во всех направлениях. Ответ не заставил себя ждать, и, как и предвидел Болан, результаты его были жестокими.
Болан убрал пистолет в кобуру и отступил.
Монреальская конференция навсегда останется для мафии самым жестоким и кровавым поражением.
Мак Болан не чувствовал угрызений совести. Многочисленные жертвы его мало волновали. Он не сомневался: пока он жив, мафия сто раз подумает, прежде чем организовать новую встречу подобного масштаба.
— Пусть они вконец перегрызутся между собой, — пробормотал он, поднимаясь на крышу по вертикальному колодцу воздуховода.
Теперь нужно было срочно покинуть поле боя, и Болан надеялся, что сделать это еще не поздно.