Канализация, Газ & Электричество
Шрифт:
— Portes ext'erieures ouvertes, — сообщил компьютер. — Torpilles arm'ees [280] .
Пенсиас оскалился.
— Feu! [281]
— В воде скоростные винты! — сообщила Аста Уиллс. — «Сьерра» выпустила в нас торпеды. — Пауза. — Целую кучу.
— Сколько? — спросила Норма Экланд.
— Дюжину дюжин.
280
Внешние запирающие клапаны открыты. Торпеды к бою готовы (фр.).
281
Огонь! (фр.)
— Наверняка ошибка, — сказал Фило.
— Скорее всего — нет. — Моррис снова принялся изучать данные на мониторе. — «Пираньи». Я о таких слышал.
— «Пираньи»?
— Эти железки французы тоже позаимствовали у Израиля, хотя пока не должно быть даже опытных образцов. Идея заключается в том, чтобы вместо запуска пары больших и дорогих торпед выстрелить целой уймой маленьких и дешевых. Это немного ослабляет взрывной удар, но взамен получаешь психологическое преимущество в бою — мысль о том, что все эти пираньи вопьются в тебя и уничтожат, должна нагонять на жертву панику. — Моррис смолк, прислушался к собственным чувствам и добавил: — И это действует.
Фило опустил взгляд на тактический дисплей.
— Пираньи, говоришь? Типа косяк рыб?
— Ага. — И тут до Морриса тоже дошло. — Да, может получиться… Если успеем.
— Осман! — сказал Фило.
— Стамбул!
— Курс 1–7—5 лево руля.
Моррис включил интерком.
— Машинное отделение!
— Моррис? — ответил Хитклиф. — Моррис, что происходит?
— Я поведу себя дипломатично и не стану спрашивать, кто из вас сбежал. Но если Ирма еще тут, мне надо с ней поговорить.
— Конечно, она еще здесь. Мы все здесь. Что за поклеп, Моррис?
— Не бери пока в голову. Просто передай Ирме, что нам надо выжать максимальную скорость.
— Почему? Что происходит? Что-то опасное?
— Да, опасность есть. И если мы не сможем от нее убежать, Хитклиф, палестинская часть субмарины взорвется раньше всего.
— «Пираньи», да? — спросила Уэнди Душегуб. — Лягушачья версия израильских «Скорпионов»?
— Я считала, что они пока в чертежах, — вставила старпом.
Душегуб кивнула.
— Однако тут ими снабжен корабль десятилетней давности, который официально больше не стоит на вооружении. Очень бы хотелось узнать биографию этого «Робеспьера». Сонар, а номера подлодки еще нет?
— Нет, капитан, — ответила Гвинэвир Бесподобли. — Сигнатуру разобрать пока не удается — только чириканье и кавитация у винта. Чем бы она ни была, очень тихая, даже на высокой скорости… Субмарина меняет курс, поворачивается к зюйду… А также меняет глубину, идет на всплытие. И продолжает набирать скорость…
— К зюйду… Они поворачивают к сети, — предположила Уэнди Душегуб. — Умно. Получится ли?
— Хороший повод сделать ставки, капитан.
Брошенная сеть-призрак от края до края составляла двадцать две мили, и большей частью складывалась в смертельно опасные гармошки и сворачивалась в клубки. Она была предназначена для того, чтобы выгружать рыбу из моря, словно уголь из недр земли, и синтетические нити были прочнее фортепьянных струн — со временем они могли поизноситься, но не сгнили бы точно никогда; сеть уже и так просуществовала дольше, чем плавбаза, на корму которой ее когда-то затаскивали. После того как сеть выкинули, она дрейфовала с течениями, просеивая океанскую жизнь — и не только водную: вонь гниющих рыб привлекала морских птиц, и они тоже застревали и тонули, становясь частью этого занавеса из плоти и костей.
Заряженные торпеды — один из немногих обитающих в Атлантике видов, которых сеть еще не пыталась поймать; и хватит ли у нее сил остановить огромный косяк французских «Пираний» — вопрос еще открытый. Но не надолго.
У Морриса над головой замигал огонек; Каценштейн машинально протянул руку и нажал на переключатель, чтобы выпустить третий буй. Но тот не поплыл спокойно, как предшественники, — его унесло к корме, и он забился о борт у гребного винта «Яббы-Даббы-Ду», несущейся сквозь толщу воды. Аста Уиллс услышала бух! — но поскольку взрыва не последовало, решила не обращать на это внимания.
Тактический график на столе быстро стал теоретическим. На полной скорости пассивный сонар «Яббы-Даббы-Ду» мало что слышал, кроме шума рассекаемой воды; единственным посторонним звуком было непрекращающееся чирик-чирик-чирик автомобильной сигнализации. Звуки вбуравливающихся «Пираний» затерялись в шуме воды и винта «Яббы-Даббы-Ду»; к тому же, как объяснил Моррис, для нахождения жертвы они не использовали активное самонаведение.
— Если 144 торпеды начнут пинговать одновременно, смешается слишком много отзвуков, так что им придется использовать пассивное наведение. Если бы не эта чертова сигнализация на корпусе…
— А если они не будут нас пинговать, мы их тоже больше не услышим? — спросил Фило.
— Да, — ответил Моррис. На тактическом дисплее рой стрелочек-«Пираний» сменился роем вопросительных знаков. Нечто похожее происходило и с сетью: сначала ее изображение было гипотетическим — максимально вероятным предположением, составленным на основе сигналов бедствия тысяч пойманных рыб, и эта пунктирная линия по мере снижения эффективности работы сонара стала расплываться. «Ябба-Дабба-Ду» неслась от одной неизвестности к другой.
Моррис волновался именно из-за сети. Он рассчитывал, что им удастся до нее добраться, прежде чем их настигнут «Пираньи» — к счастью, малый запас топлива в торпедах не позволял им развивать очень большую скорость, — но главная сложность заключалась в том, чтобы обойти сеть. «Ябба-Дабба-Ду» и так уже шла на весьма небольшой глубине, едва не всплывая, — в идеале они должны занырнуть прямо перед сетью, пройдя по минимальной траектории, и, оказавшись в безопасности на другой стороне, немедленно всплыть снова. Крайне важно правильно выбрать время: если они уйдут на глубину слишком рано или выпрыгнут слишком поздно, «Пираньи» просто последуют за ними под сетью; а если нырнуть поздно или выпрыгнуть слишком рано, сеть схватит их самих. Но дело-то в том, что точные координаты сети неизвестны — как и глубина, до которой доходит ее нижний край, — так что правильно выбрать время было практически невозможно.