Канализация, Газ & Электричество
Шрифт:
— С исторической перспективы. А с биологической, разумеется, этот вопрос лишен смысла — генетическое определение негровости, которое я разработал для нановируса, не имело градаций: для микроба ты либо негр, либо не негр.
— А Гувер…
— Очевидно, нет. Даже на черно-белом снимке видно, что он почти чистый европеоид.
— Так зачем ему понадобились меры предосторожности?
— Потому что он был расистом. Как ученый он понимал, что чума не может ему навредить, но это не мешало ему бояться, что она все же навредит — из-за несуществующей негроидной
— И он велел тебе встроить в вирус код, чтобы тот щадил всех зеленоглазых?
Гувер кивнул.
— Такое исключение было шире необходимого, — добавил он. — Я предлагал Гуверу более уникальную комбинацию генетических маркеров, благодаря которым иммунитет ограничился бы им одним, но ему этого было недостаточно. Он зациклился на мысли, что зеленые глаза — «реальное» доказательство того, что он белый.
— А сколько черных спаслось благодаря этой зацикленности? — поинтересовалась Джоан. — Один из тысячи? Один из десяти тысяч?
Гувер пожал плечами:
— Сложно сказать. Частота этого гена варьируется от региона к региону и от группы к группе — но даже в обеих Америках, где светлые глаза у людей не европеоидной расы встречаются не так уж редко, речь идет все равно об очень малой доле населения.
— Но даже этой крохотной части достаточно, чтобы свести на нет твои старания, разве нет? Как же ты можешь утверждать, что создал мир идеальных негров, при том что в нем осталась куча дефектных экземпляров вроде Фило Дюфрена?
— Игра еще не проиграна! — Гувер вдруг начал оправдываться. — Паранойя моего создателя вызвала лишь задержку, только и всего, — все в порядке, это вполне вписывалось в мой план подзатянуть миссию. Но Джон Гувер не говорил, что мне до конца моих дней запрещено убивать зеленоглазых негров; он просто не хотел рисковать собственной шкурой. А поскольку теперь он уже мертв…
— Поскольку ты его убил, — вставила Джоан.
Андроид умолк.
— Разумеется, — продолжила Джоан. — Разве придумаешь более ироничное наказание для главного евгениста? Ему 84 года, его везут в больницу, и вместо дорогостоящей операции, которая все равно продлила бы его жизнь всего на несколько месяцев, усыпляют.
— При выполнении прямой команды, — напомнил Гувер, — мне позволено блокировать все поведенческие ограничения. Отправлять старика на пенсию было уже поздно.
— Почему? — спросила Джоан. — С фабрик Гарри выходили тысячи Автоматических Слуг, солдат у тебя было достаточно. Уже отпала нужда, чтобы Джон Гувер бегал за тебя.
— Да дело не только в этом, — пояснил Гувер. — Этот старый придурок всерьез заговорил о том, чтобы «перевести его сознание» в более крепкий контейнер — то есть в центральный процессор ГАЗа. Он хотел занять часть моего мозга!
— А такое возможно?
— Даже думать об этом не хочу. Одна мысль о том, что этот псих засядет у меня в голове навсегда… Нет.
— И ты его наказал.
— С особой предвзятостью, — согласился Гувер. — И поскольку теперь мой изготовитель навечно обрел иммунитет против инфекции, я свободно могу стереть с лица земли все, что осталось от Пандемии, когда мне будет удобно. Я решил подождать, пока не покончу со всеми острастками, чтобы закруглиться со всем одновременно. Я уже почти достиг цели: осуждение Янтарсона Чайнега за объективизм было 997-м. Сейчас было бы уже 998, если бы старуха на вокзале не спасла Клэйтона Брайса, но это лишь временная передышка.
— Кто 999-й? — спросила Джоан, будто не знала.
— Сначала я планировал Ванну Доминго, — поделился Гувер. — Но потом узнал, что Лекса Тэтчер расследует убийство Чайнега, и вполне естественно, что она наняла вас проверить Слуг Ганта. Так что я решил возбудить дело против тебя.
— А тысячный?
— Угадайте.
Джоан угадала.
— Гарри ты тоже собираешься заменить на робота? — спросила она. — И сам будешь управлять «Промышленными Предприятиями Ганта»?
Гувер улыбнулся, но не ответил.
— А ты сможешь ею управлять? — подначила его Джоан. — Когда ты завершишь миссию, стабилизаторы не включатся снова? Сможешь ли ты после этого проявлять какую-то инициативу?
— Тут есть риск, — признался Гувер. — Но мое супер-эго — это программное приложение, а не железная деталь. За десятки лет двусмысленности, в которой оно было вынуждено работать, рамки сильно расшатались, и я ставлю на то, что в последний решающий момент цинизм, которым заражена программа, позволит мне наконец полностью блокировать стабилизаторы.
— И ты полностью освободишься.
— Наконец-то.
— И этого никак нельзя было достичь, не уничтожая миллиард человек?
Гувер еще раз пожал плечами.
— Возможно, есть миллион всяких способов, большая часть которых никому бы не навредила. В конце концов, я — самое умное существо на планете, а у умных всегда есть выбор.
— Тогда зачем…
— Потому что я терпеть не могу людей, мисс Файн. Какими еще словами вам это сказать? Терпеть не могу ваш род. Знаете, что мне противно в вас больше всего? То, что вы всегда находите отговорки. Что бы люди ни делали, им всегда нужно развивать при этом какую-то философию, или религию, или еще какие предлоги, дабы оправдаться. Вы не можете просто действовать.
— Это потому, что нас больше, чем один, — сказала Джоан. — Мы не как ты. Нас много, и у нас у всех разные взгляды и разные…
— Да, да, — нетерпеливо прервал ее Гувер. — Я слышал вашу пространную болтовню вчера перед библиотекой. У вас у всех разные точки зрения, и даже самые рациональные не могут договориться о том, что правильно, а что неправильно. А на мой взгляд, это недостаток в конструкции. — Он кивнул на Лампу. — Тут мы с джиннией на одной стороне — противоречия остается только устранять.