Канашкин В. Азъ-Есмь
Шрифт:
«Собчак - это гремучая смесь незабвенного Андрея Дмитриевича Сахарова и волшебной Елены Боннер…» – включился в воссоздание трагического и прекрасного мига в новейшей истории страны Роман Виктюк. И, вознеся «поборника переименования города на Неве» над тенденцией, идеологией и политикой, предал образу Собчака надлежащую форму: «Нынешними персонажами отечественного преображения он должен восприниматься как маг андеграунда, человек, шедший против всех, не исключая из числа противников и самого себя. Жизнь приучила его к тому, что все висит на волоске, а потому он сегодня над нами парит как жизнерадостный безумец. Это посланник, способный идти до конца. Та бунтарская антинорма, которая не знает инфляции. Это заточенный на свободу мистик и, если хотите, цветущий
Подобно Виктюку, Дмитрий Медведев, президент РФ, в интервью этому же Первому каналу продолжил воссоздание «отступника с человеческим лицом», если не сломавшего хребет партийно-советскому зверю, то нанесшему ему смертельную рану. И – без всякого конфуза рассказал, как, расклеивая предвыборные таблоиды и плакаты Собчака, схватился – почти в рукопашную – с супротивником, расклеивавшим здесь же агитпродукцию другого кандидата.
Медведев – это Медведев. И нелепо было бы прояснять, испытывает ли он сегодня хоть какую-то неловкость от своего рвения, принесшего ему упоительное счастье. А вот у Путина была двойственность. Исповедуясь сразу вслед за Медведевым в своей – неподдельно-религиозной – самоотдаче Собчаку, он вспоминает, что прошел через «тайное затруднение». Хотел уйти из его команды, потому как раньше был «вверен советским гозбезопасным органам». Собчак, к счастью, его прошение об отставке не принял. А в беседе тет-а-тет сумел вложить в чуткую ушную жабру своему приверженцу поистине судьбоносное: «можно одновременно быть и демократом, и гражданином, осознающим свою ответственность перед государством…»
Относительно скоропостижного ухода Собчака существуют две версии. Первая, явившаяся сразу: забрал «темный дух» - прямо из объятьий «дивной дивы», - вызвавшей триумфально-смертельную судорогу. Вторая, настойчиво внедряемая в наши дни: убрал Путин как реформаторско-культовую фигуру, мешающую ему самолично танцевать пост-демократического «дервиша». Обе эти версии, при всей их житейской «жантильности», отдают, как раньше выражались, «шишковидной железой», то есть содержат гуманную и отвлекающую психоделику. На почетную должность Отрепьева в годину различных смут претендентов, как известно, всегда было немало. Но закрепился этот титул только за Анатолием Александровичем Собчаком. Человеком, не просто оседлавшим Перелом, а и закрепившим свою сущность в траги-оптимистическом Надбытии. Как это понимать? А так, что его безвременная кончина – при всей ее действительной прискорбности – позволила «последнему демократу» как бы высвободиться из шизоидной двусмысленности. И – даже подняться… да-да… подняться… над либероидной диссидентурой, этой «собачьей свалкой», все более отдающей смрадом разложения и бездарности…
4.
Движение «Перестройка-2» или «Путин, уходи!» - в принципе пустотное, ирреальное. В нем нет ни одного фигуранта, который не был бы банальным. Весь свой гений либеральный медиа-бомонд в лице кремлевских политтехнологов, радикальных СМИ и ведущих ТВ-каналов израсходовал на Путина и Пугачеву как самых публичных шоу-идолов. Продлевая рейтинг Аллы Борисовны до бесконечности, олигархо-оранжевый клан опростался. Путин закрепился у функционального колеса. Пугачеву, которую расчетливо циничные элитарии бросили на поддержку «Правого дела», принимать всерьез нельзя. Это – копирайт-лоция, перегоревшая поп-звезда, трогательно-жалкая жрица с тяжелым макияжем, грузным телом и грузным, вульгарно-похотливым «кондебобером». Гипноз от ее шумного брака с Максимом Галкиным – тот же, что и от «чудных» браков «отжитого времени», когда придворные шуты и шутихи соединялись на ущербе дней для «увеселения безобразия». Ее иудейские корни, о которых в брежневские времена говорил писатель Василий Белов, затерялись в такой раскруточной «мочажине», что выглядят шармом или шуткой. Ибо перед нами – сермяжно-пошехонская
Либерализм, особенно в его раскованно-местечковом обличье, влек Пугачеву всегда. Борис Немцов, числившийся евреем по паспорту и даже входивший в группу «Молодые евреи за демократию», а потом записавшийся русским, как-то поведал «Новой газете» (№ 62, 2011): Алла Борисовна сказала ему, что спала с Киркоровым только потому, что тот отдаленно напоминает Немцова. Напоминает ли Прохоров Галкина, – неведомо. Одно ясно: либеральный реванш, обжившийся в нынешних взбаламученных ипохондриках, в Примадонне еще будет пытаться крутить колесо русской истории.
Скажут: все эти «срамные» выходки Аллы Борисовны имеют ярко выраженную цель – эпатирование всамделишных намерений, особенно высоких – державности, народовластия, национального прозрения. Вероятно. Даже наверняка. А ежели так, то Пугачева пародирует и самое себя, и все вокруг. И в первую очередь, наши центральные кланы, вокруг которых клубятся все процессы, происходящие в России. Это «старо-семейный» клан, бывший ельцинский. И клан «ново-семейный». С Путиным во главе и 130 миллиардами долларов в загашнике (если, конечно, англичане, давая данные, не занижают цифру).
5.
Главный посыл нынешнего форс-мажорного либерализма – трансформация государственной власти в направлении нового, более демократического вектора. Иначе говоря, создание такой «игровой площадки» в верхнем ярусе, когда переход от старой модели децентрализации к новой, перманентно-нарастающей, станет необратимым. Путину в этом интеллектуально-мазохистском проекте места не остается. И возникает дилемма: опричнина или гибель. Ни первого ни второго он, ясное дело, не хочет. Ему мнится преображение такого толка, когда все климактерические спазмы разрешатся согласием или сойдут на нет, а он продолжит выполнять роль помазанника, опираясь на подкормленное быдло, как противовес этому самому быдлу.
6.
И все же, если бы не Путин, спектакль «Русская либеральная ирреволюция», мог бы, пожалуй, стать идеальным представлением для театра марионеток. В самом деле, Жириновский, Миронов, Прохоров, Явлинский, Навальный, Кудрин, Ксюша Собчак, Говорухин – что это, как не куклы с их целлулоидно-полемическими гримасами, яркой раскомплексованностью поз и ужимок? В пестром хороводе масок мы не сыщем ни одного позитивного лика. Все коловращение действующих лиц таково, что Путин как бы сам собой перехватывает вакантное место.
На российской арене в последние годы закрепился тип вальяжно-забубенного реформатора, декламирующего бесконечные депрессивные монологи о борьбе с коррупцией, невежестве, имперском ослеплении. Партер и ложи интеллектуальных тусовок, к примеру, горячо аплодировали и продолжают аплодировать Явлинскому, снятому с президентской гонки за фиктивные подписные листы. Его «путь наверх» зыбится, двоится на глазах, отдает мелким бесовством, пытающимся греть руки на разожженном народным гневом огне. Однако это, похоже, только стимулирует гибридно-привилегированные общественные «сливки», ибо превращает вереницу событий в дешевую бижутерию, в зазеркальную мороку.
На этом фоне суть более размеренно спокойной и предсказуемой фигуры Путина приоткрывается в реферируемой перспективе. «Самый лучший из второстепенных деятелей нашего ирреволюционного фарса…» - такую характеристику Путину могла бы дать «Лига избирателей», если бы она, выступая под девизом «За честные выборы», действительно придерживалась искомого. Однако, Дмитрий Быков и Ко, разжигая «мирное гражданское сопротивление» в рамках избирательной ниши, нещадно потрошат нашего Национального Лидера. Что такое, скажем, в этом плане «Эхо Москвы», поливающее Путина, по его же словам, «поносом с утра до вечера» и существующее на деньги курируемого им «Газпрома»? Или награждение премиями Правительства РФ журналистов, многие из которых отличились изобличением партии «жуликов и воров», возглавляемой именно Путиным?