Кандибобер (Смерть Анфертьева)
Шрифт:
– Пап, садись! Здесь много места, садись. Вот так... Тебе удобно? Не тесно? А то я могу ещё подвинуться... Сказку, пап!
Вадим Кузьмич (присаживается):
– А может, завтра?
Танька (с отчаянием, мольбой, скорбью):
– Пап!
Вадим Кузьмич:
– Ну, хорошо... Значит, так... Жила-была девочка. Звали её Маша. Пошла она однажды в лес и заблудилась...
– Нет! Я знаю. Нашла она домик, а в нем жили медведи, их не было дома, она все съела, стул сломала, спать завалилась, а подружки без неё вернулись... Нет-нет, не хитри!
– Ладно... Ты не слышала про ежика, у которого иголки не выросли? Нет? Ну, слушай. Родился
– Там и волки были, и медведи, и змеи поганые, да?
– В том лесу много чего водилось - бурундуки, кроты-подземельщики, лисы кровожадные...
– И лешие, и кикиморы болотные?
– Леших там было видимо-невидимо. Так вот, родился в том лесу маленький ежик. И оказалось, что у него нет ни одной иголки. Что тут делать? Ежик подрос ему погулять хочется, а мама не пускает, потому что любой зверь его сразу же съест. И вот как-то утром, когда мамы дома не было...
– Она, наверное, ушла на базар за картошкой?
– Да, скорее всего. Только мама скрылась за деревьями, ежик выскочил из-под пня и бегом в лес. И вдруг навстречу ему...
Танька (закрывает рот руками):
– Волк?! Вадим Кузьмич:
– Нет, не волк. Заяц. Спрашивает заяц: "Где же твои иголки? Как же ты не боишься на своих коротких лапках бегать по лесу один, да ещё без иголок?" - "Что же делать, - отвечает ежик печальным голосом, - не выросли иголки".
– "Плохи твои дела, - сказал заяц, - не знаю даже, как тебе помочь. Будь у тебя ноги подлиннее, вроде моих, ты мог бы удрать от кого угодно, а так... Не знаю, не знаю". И ускакал.
– Почему же заяц не посадил ежика себе на спину и не отвез домой?
– Ежик не хотел домой, он только вышел погулять. Идет он дальше, старается под кустами пробираться, в густой траве, но едва оказался на тропинке, увидел, что навстречу ему летит ворона. Увидела она ежика...
– А вороны едят ежей?
– Нет, что ты! Но она была очень болтливая, эта ворона, и могла рассказать всему лесу, что видела ежика без иголок. Тогда звери бросились бы искать ежика и, конечно, нашли бы его и съели. Приземлилась ворона на тропинке и с удивлением смотрит на ежика одним глазом. Потом спрашивает: "Ты кто такой?" - "Ежик, - отвечает тот.
– Только у меня иголки не выросли".
– "А почему тебя ещё никто не съел?" - опять спрашивает ворона.
– Какая нахальная!
– Они такие. "А потому никто не съел, - говорит ежик, - что меня ещё никто не видел".
– "Тогда тебя обязательно кто-нибудь съест", - сказала ворона.
Оттолкнулась лапами своими когтистыми от тропинки улетела.
– А почему она его не пожалела?
– Потому что это была глупая и злая ворона.
– Она, наверно, работала у лешего?
– Очень может быть. Ну так вот, ворона улетела, а ежик идет дальше.
– У меня прямо сердце изболелось за этого ежика.
– Слушай дальше. Идет он, идет, принюхивается к запахам лесным, присматривается, что к чему, и вдруг видит, что на него сверху...
– Орел?!
– Нет, белка. Спрыгнула с дерева прямо перед ежиком, обежала вокруг, остановилась. "Ай-ай-ай!
– говорит.
– Как же тебе не страшно в таком виде по лесу гулять?"
– Какая хорошая белка!
– "Почему же не страшно?
– отвечает ежик.
– Еще как страшно, но что делать, если у меня иголок нет?" - "Придется тебя выручать", - говорит белка. Прыгнула она на дерево, обломила веточку сосны с самыми длинными и острыми иглами и бросила ежику. "Носи, - сказала она ему, -
– И однажды ежик забыл веточку дома, или её унесло ветром, или украла ворона, а может, медведь наступил на неё лапой и сломал... Ой, наверно, с ежиком что-то случилось! Ты мне сразу скажи: никто его не съел?
– Ежик очень берег сосновую веточку и никогда с ней не расставался. И вот однажды, уже в конце лета, идет он со своей веточкой по знакомой тропинке, и вдруг на него сверху...
– Знакомая белка?!
– Она самая. Спрыгнула с дерева на тропинку, поздоровалась с ежиком и спрашивает; "Что ты, - говорит, - несешь на спине?" А ежик удивляется: "Как, - Спрашивает, - что? Твою веточку несу, чтобы никто не догадался, что у меня иголок нет". Тут белка как расхохочется, лапками за живот схватилась, на тропинку упала, остановиться не может...
– Выросли! Ура! Я догадалась! У него за это время выросли иголки, а он даже не заметил! Ну и глупый ежик! Все-все, дальше не надо, дальше я сама все знаю.
Иди спать, пока-пока, спокойной ночи! Ежик, наверно, боялся к зеркалу подойти, чтобы не видеть, какой он страшный и некрасивый. А лисица однажды решила, что он в самом деле без иголок, что они у него ненастоящие - вороне поверила. И хвать его за спину! А иголки оказались настоящими. Как закричала лиса диким голосом, как отпрыгнула! И целый месяц ни с кем не разговаривала, потому что у неё язык распух и даже во рту не помещался. Вот что с ней было! И тогда она решила, что ворона посмеялась над ней и нарочно сказала, будто у ежика нет иголок. Лиса подстерегла ворону, бросилась на неё и вырвала весь хвост, та еле успела в воздух подняться. А когда ворона прилетела к лешему и пожаловалась и тот узнал, кто испортил его ворону, он нашел лисицу, да как топнет, да как закричит по-человечьи! А в это время по лесу гуляла девочка Маша или, например, я, Таня.
И я услышала человечий голос, вышла из кустов, а на полянке стоит леший, из ушей у него мох растет, в руках палка суковатая, а вместо ног копыта лошадиные.
Увидел меня леший, застеснялся, что он такой некрасивый, сразу пропал с глаз и очень переживал всю ночь, вздыхал и даже плакал...
С этими словами Танька засыпает...
Как-то в фотолабораторию зашла Света, радостная, румяная с улицы, вошла и тут же увидела ворох снимков - накануне Анфертьев, проходя между столами и пощелкав своей машинкой, снял обитательниц бухгалтерии. Он поставил на аппарат телеобъектив, и женщины не ожидали, что он, фотографируя их издали, сумеет каждой заглянуть в глаза. Света схватила снимки и выбежала, торопясь порадовать всех, порадоваться со всеми.
А на подставке увеличителя осталась связка её ключей.
С застывшей улыбкой, словно подчиняясь чужому приказу, Анфертьев взял аппарат и несколько раз сфотографировал ключи, отметив краешком сознания что рядом лежит мерная линейка кадрирующей рамки и при желании можно точно воспроизвести размер ключа. Потом все с той же рассеянной улыбкой, подчиняясь странному существу, поселившемуся в нем, прикрыл дверь и выключил свет.
Бесшумно, быстро и верно двигаясь в красном сумраке, Анфертьев подсунул под ключи лист фотобумаги, на секунду включил увеличитель и спрятал бумагу в черный пакет. Проявив его, он получил на засвеченном фоне белый контур ключей, до последней заусеницы передающий их форму и размер. Это невинное вроде бы действие заставило бешено колотиться его сердце, толкая явно избыточную кровь в мозг, в руки, в легкие...