Кандидатский минимум
Шрифт:
Новицкий кивнул, дамы удалились, а царь отправился в ассамблейную залу – побеседовать с Нулиным.
– Беда, государь, – расстроенно отрапортовал ему старший комендант. – Ничего наша Муха не унюхает.
Вообще-то Сергей и сам так думал, но все-таки выразил желание услышать подробности.
Мелкая беспородная собачонка по кличке Муха была выбрана не за остроту обоняния, потому как запах керосина трудно не заметить даже при полном отсутствии нюха, а за ум и сообразительность. И действительно, уже через три дня Муха неплохо определяла не только искомый запах, но и его концентрацию.
Когда к ней подводили лакея, только что вымазавшего
Так вот, неделю назад на входе воняли керосином всего две дамы. Одна танцевала только со своим мужем или любовником – в общем, с тем, с кем пришла. Вторая одарила вторичным запахом двух гвардейских офицеров, а те – еще четырех дам третичным. На выходе Муха без особых трудностей указала именно на тех, кого уже взяли на заметку подчиненные Нулина.
Однако сегодня на входе интенсивно пахли уже пять дам, а не очень – три кавалера. И вся оная орава развила на балу такую активность, что наблюдатели сбились со счета где-то на пятом десятке, и это при том, что всего гостей было восемьдесят восемь.
– Ладно, отменяй выходное обнюхивание, воришка уже пойман.
По физиономии Нулина было видно, как ему хочется узнать подробности, но он, естественно, промолчал. Потому как уже хорошо понял, что императору можно и нужно задавать необходимые для выполнения его приказов вопросы, а вот прочие лучше держать при себе. Надо будет – его величество сам все расскажет.
Самое интересное, что царю хотелось узнать те самые подробности не меньше, чем старшему коменданту. Но в отличие от него он сильно подозревал, что его любопытство скоро будет удовлетворено. Не ночью, – там найдутся и другие темы для бесед, да и то на две трети состоящих из междометий. Однако утром цесаревна наверняка расскажет о своем разговоре с девушкой, соорудившей себе юбку по типу самолетного фюзеляжа.
Елизавета не обманула ожиданий Новицкого ни ночью, ни утром, и за завтраком царь услышал подробное жизнеописание Елены Лукьяновны Татищевой.
– Ее девичья фамилия Верещагина, – начала цесаревна и посмотрела на своего Петеньку с таким видом, будто тому она должна быть знакома. – Дочь того самого.
Император немного удивился, ибо он знал всего одного Верещагина – таможенника из «Белого солнца пустыни». Но вряд ли собеседница имела в виду именно его. А она продолжила:
– Да-да, известного кораблестроителя, помощника Федосея Скляева.
А вот про этого Сергей и читал в двадцать первом веке, и слышал в восемнадцатом.
– Ее отец умер в тринадцатом году, когда девочке было всего полтора года, и Скляев взял ее в свою семью.
Ага, прикинул Новицкий. Выходит, она мне ровесница. Правда, это знаю только я, а остальные считают, что Петру Второму пятнадцать лет.
– Приемный отец днями пропадал на верфи, а часто и ночевал там, девочке же было интереснее с ним, чем с мачехой. А уж когда Федосей овдовел, Елена стала сопровождать его почти везде. Вот так она и выросла среди кораблей и корабелов.
По крайней мере, теперь ясно, откуда она знает про шпангоуты и стрингеры, сообразил молодой царь.
– Скляев научил ее английскому и итальянскому языкам, а также математике с механикой. И еще одной науке, придуманной им незадолго до смерти.
Цесаревна достала
– «Математическому расчету прочности балок и их соединений».
«Специалист по сопромату! – мысленно восхитился Новицкий. – И вполне приличный, если судить по юбке. Да куда же ее Лиза дела, пусть немедленно тащит сюда! Вот уж чего-чего, а без работы она точно не останется».
– Приемный отец Лены умер четыре года назад, а перед смертью просил своего друга, с которым они вместе начинали службу в Преображенском полку, позаботиться о его приемной дочери, и тот взял ее в жены. Несмотря на разницу в возрасте, поначалу их брак был счастливым. Но уже тогда отставной гвардии поручик время от времени крепко выпивал, а сейчас потерял всякую меру в питии, так что жизнь бедной девочки превратилась в ад.
С этим император согласился сразу. Ведь муж-алкоголик – это, наверное, даже хуже матери-алкоголички, а уж с такой-то ситуацией Сергей был знаком не понаслышке. В общем, стало ясно почти все, кроме самого главного. С чего это цесаревна вдруг так озаботилась судьбой девицы, которую вчера вечером увидела впервые в жизни?
Правда, в ее речи содержалось аж целых два объяснения данного факта. Что само собой было некоторым перебором, даже если не учитывать их содержание. Якобы Елизавете стало жалко бедную девочку. Кроме того, она никогда не забывала, что ее Петенька ищет таланты, и, значит, решила обратить его внимание на еще один. Так вот, первый пункт Новицкий отмел сразу, за полной его фантастичностью. Да и со вторым были серьезные сомнения, потому как цесаревна заинтересовалась Татищевой сразу, даже толком не взглянув на ее произведение. А если бы взглянула, то все равно ничего не изменилось бы. Для того чтобы оценить всю изящность данного технического решения, требовалось разбираться в механике и немного – в сопромате, а этим Елизавета похвастаться никак не могла. Тогда что же стоит за ее порывом?
Сергей начал было обдумывать возникшую проблему, но тут же одернул себя. Слишком мало информации, блин! Так можно додуматься вообще до хрен знает чего, примеры уже были – и, к сожалению, неоднократные. Нет, голову ломать пока не надо, а следует просто глянуть, какова окажется эта девица при ближайшем рассмотрении. И что в дальнейшем предпримет цесаревна.
Глава 10
Как говорил Козьма Прутков, чьим именем император собирался воспользоваться уже этой осенью, «если у тебя есть фонтан – заткни его». У молодого царя фонтаны были, причем не в единственном числе, находились они в Петергофе и требовали на поддержание себя в исправности определенного количества денег. Поэтому сразу после ухода цесаревны, отправившейся в Зимний за Еленой Татищевой и ее юбкой, Новицкий начал думать, под каким бы предлогом те самые фонтаны заткнуть, в полном соответствии с заветами одного из мудрейших героев русской литературы. Потому как смета, недавно представленная архитектором Земцовым, с точки зрения Новицкого явно нуждалась в корректировке. Ведь надо начинать строить большую шхуну для Эдвардса, его команды и русских стажеров, кои станут плавать под его командованием, а тут, понимаешь, какие-то фонтаны! И, как будто их мало, еще всякие не очень нужные дома. Ладно, Мастеровой двор для петергофских государственных крестьян почти готов, так что его Михаил Григорьевич пусть заканчивает – разумеется, не забывая об экономии. Но он там собирается возвести еще и Кавалергардский, для придворных, и за почти вдвое большие деньги! А морды у них не треснут? Чай не баре, пусть пока так обойдутся. По крайней мере, до прибытия второго золотого обоза с Урала.