Каникулы бога Рандома
Шрифт:
Они неважны. Никто не важен, кроме самой сущности. Её нужно развоплотить, пока она находится в уязвимом состоянии.
Он преследовал и преследовал, не зная усталости, не ведая страха. Он был создан для того, чтобы преследовать жертву вечно. Его имя было Преследователь. Хотя боги предпочитали его звать иначе.
Последним на его пути было место с аурой отчаяния, где люди, подчиняясь жадности и азарту, лишались всего и даже больше. Сейчас здесь уже никого не было, но аура эмоций была столь плотной, что несколько мгновений заглушила остальные чувства Преследователя. Местная охран выпустила нескольких бойцовых собак для охраны территории, и эти тупые создания посмели тявкнуть на охотника. Двух или трёх после сегодняшней ночи не досчитаются.
Но он, по крайней мере, перекусил. А затем от души взвыл, как бы предупреждая жертву о скорой расправе. Вой был не признаком благородства, а всего лишь охотничьи приёмом. Расслышав его, жертва начинала ещё сильнее смердеть страхом и облегчала преследование.
Как же хотелось растерзать жертву. Вонзить клыки в сущность и разодрать её на составляющие. Но приказ был однозначным. Никаких следов. Сжечь в смертельном пламени.
Наконец, след стал ярким и устойчивым.
Преследователь учуял, куда после всех скитаний направилась цель.
Дорога лежала прямо за скопление пещер, отравленных человеческим духом. Где-то за небольшим озером на природе расположилось место, где в это самое время находилась божественная сущность.
Преследователь поднял все три головы к луне, красовавшейся на небе, и завыл от удовольствия и предвкушения скорого окончания погони.
Глава 19
Альберт Эдгарович Озеров ждал нас с нетерпением. И даже потихоньку начинал ворчать и браниться, что я долго не иду.
— Это в двадцать пять, — сказал он мне вместо приветствия, — кажется, что вся жизнь ещё впереди, а в моём возрасте каждый светлый день на вес золота.
— Сейчас ночь, — заметил я, решив не оставаться в долгу на счёт ворчания.
— А ночи вообще на вес платины, — усмехнулся дед, но настроение у него явно улучшилось. Он видел, что его хотят и будут слышать. — А встреча с близкими родственниками как дар небес.
— Отчасти так оно и есть, — усмехнулся я и оглянулся на Ксению Альбертовну, которая с умилённым взглядом взирала на своего отца. — Божественное провидение точно в этом присутствует.
За спиной тётки угадывалась фигура сестры. И обе, как по команде, прикоснулись к украшениям, которые я им подарил. По спине пробежали мурашки. Группа фанатов — это очень круто, подтверждаю.
— Ксюш, — сказал дед максимально мягко, и я услышал в его голосе такую отцовскую любовь, какой лично я был лишён в своей жизни. — Оставьте нас с Игорем, пожалуйста, наедине.
Та поклонилась и вышла, беспрекословно исполняя волю отца.
Когда двери за ней затворились, дед Озеров посмотрел на меня ясным взором и подозвал ближе. Я пододвинул стул и сел так, чтобы мы не напрягаясь могли вести беседу вполголоса.
— Так уж вышло, что боги не дали мне сыновей, — начал свою речь Альберт Эдгарович, и я практически сразу понял, к чему всё это и чем всё завершится. — Да и с внуками, в целом, не густо, — он усмехнулся и поглядел на меня. — Когда узнал, что ты едва не погиб, я жить расхотел. Так как все свои планы связывал только с одним тобой.
«Кажется, он решил оставить всё мне, — проговорил Игорь несколько обалдевшим тоном. — А жизнь-то налаживается».
«А были варианты? — решил я уточнить у Туманова. — Много претендентов-то?»
«Нет, — ответил тот, практически не думая. — Я и брат. Остальные в роду — девочки».
— А что с братом? — решил уточнить я. — Тимур тоже твой внук.
— За всё время, прошедшее с его рождения, я от него доброго слова не слышал, — ответил мне Озеров, а после недолгого раздумья добавил: — Худого, правда, тоже. Но он обычно сторонился меня, поэтому не очень приятен мне. С тобой же мы всё твоё детство не разлей вода были. Ты помнишь?
«Я помню, — мечтательно произнёс Игорь. — У меня было самое лучшее детство, благодаря деду и тётке Ксении».
Я повторил его слова деду. И тот расплылся в улыбке.
— Я старался, чтобы ты не чувствовал себя ущемлённым, — проговорил он и поднялся на подушках, принимая сидячее положение. — И рад тому, что ты помнишь это.
— Ты сделал всё, что было в твоих силах, — подтвердил я, одновременно стараясь выразить в голосе глубокое уважение к старику. — Я горжусь тобой.
— И я тобой, — вздохнул тот, но, кажется, больше с облегчением. — Одним словом, я решил, что моим наследником станешь ты. Титул, родовое поместье, деньги, активы, — всё это переходит тебе с одним-единственным условием. Ты оставляешь свою тётку жить тут и выплачиваешь ей содержание до конца жизни. Это оговорено в моём завещании.
— Конечно, — кивнул я, соглашаясь с тем, что это важно. — Безусловно, Ксения Альбертовна ни в чём не будет ущемлена. Будет жить так же, как прежде.
— Или лучше, — усмехнулся Озеров.
— Или лучше, — согласился я, понимая, чем вызвана эта усмешка.
Дед просто не верил в то, что у его младшей дочери может наладится личная жизнь. Но она же начала молиться Рандому, а это означало, что теперь ей будет везти.
— Ещё одна моя просьба касается Светланы, — проговорил он и на некоторое время уставился в потолок, видимо, собираясь с мыслями.
— Я слушаю тебя, — ответил я и подумал, что это самая частая фраза, которую я говорю в последнее время. — Постараюсь сделать всё, что от меня зависит.
— Боюсь, придётся сделать даже больше, — дед посмотрел на меня, и я увидел в его глазах озорные искры. — Я так понимаю, что ты в курсе дел Туманова?
Я сразу не понял, что резануло мне уши. И лишь потом понял, что резануло их не мне, а Игорю. Озеров сказал не «твой отец», а Туманов, причём очень пренебрежительно.
— Ты про долги? — решил уточнить я.