Каникулы по-человечески
Шрифт:
Вошла Оля в магазин - там очередь. Все после Нового года попросыпались поздно, и все вспомнили про обыкновенную пищу - про хлеб и молоко.
Встала Оля в очередь и осторожно заглянула под одеяло. Капа лежала тихо, не возилась и не пыталась выбраться.
– Тебе удобно?
– спросила девочка.
– Угу, - ответила Капуша.
И захлопала рыжими ресницами.
Тут Оля услышала, как старушка, которая заняла очередь позади Оли, говорила, ни к кому не обращаясь, но так громко, чтобы все слышали:
– Что за народ такой
– И правда, - заговорила очередь.
– Пропустите. Пропустите!..
– Ничего, я постою, - промолвила Оля.
– Не беспокойтесь!
– Как это - не беспокойтесь?
– произнес старичок.
– Дети - цветы жизни. Все должны о них беспокоиться. Так что проходи вперед, пока у тебя ребенок плакать не начал, а мы постоим.
Оля начала объяснять, что у нее вовсе не ребенок, но все решили, что она стесняется, стали ее подталкивать. Она подошла к прилавку, и очередь расступилась.
Продавщица сама стала вынимать из Олиной сумки пустые бутылки. Она положила на их место полбатона черного хлеба, батон белого, как просила Оля, и две бутылки молока. Сушки с маком продавщица надела на веревочку и тоже положила на весы. Сушек оказалось много, целая гирлянда. Продавщица подняла их с весов и хотела опустить в Олину сумку вслед за хлебом и молоком.
В этот момент край одеяла приподнялся, и из него высунулась мохнатая рука с розовой ладошкой и тонкими пальцами. Рука ухватила сушку с маком и хотела быстро спрятать ее под одеяло. Но сушка, за которую ухватилась рука, потянула все остальные.
– Ой!
– продавщица вскрикнула и обняла весы, будто они тоже сейчас уедут.
Одеяло открылось, показался ребенок: большие уши, две дырочки на том месте, где должен быть нос, и огромный рот.
– Батюшки светы, - запричитала продавщица.
– Это что же за ребенок такой волосатый?
– Обезьяна.
– Обезьяна?!
– зашумела очередь.
– Что же нас обманывать? Разве есть такой порядок, чтобы с обезьянами без очереди?
– Ай да девочка!
– покачал головой старичок, который пропустил Олю.
– Специально завернула обезьяну, чтобы нас обмануть...
– Ничего не специально!
– возразила Оля.
– У нее пальто нету, пришлось ее завернуть.
Девочка поправила одеяло, связку сушек положила в сумку.
– Вот как бывает, граждане, - заметил старичок.
– Растим цветы жизни, а вырастают сорняки.
Оля вышла из магазина расстроенная. Она еле несла полную сумку и мохнатого ребенка.
Девятнадцатая история. ВО ДВОРЕ ЗЛАЯ СОБАКА
Едва Оля вошла во двор, у самых ее ног раздался радостный лай. Лай умолк, и девочка почувствовала, что руку, в которой у нее зажата сумка, кто-то старательно облизывает.
– Мракобес, здравствуй!
– обрадовалась девочка.
– С Новым годом! Мне очень хочется тебя погладить и пощекотать за ухом, но не могу: видишь, руки заняты...
Мракобес, такса, черная, как все самое черное на свете, был темнее ночи, сажи и ваксы, вместе взятых. Он внимательно обнюхал Олю. Если бы он умел говорить, он обязательно заметил бы вслух, что от одеяла пахнет кем-то неизвестным. Но он только хмыкнул и поглядел назад. На тротуаре показался его хозяин Дима.
Собака с Димой жили на одной лестничной площадке с Олей - дверь в дверь. Дмитрий тоже учился в первом классе, только не в Олиной школе, а в специальной английской. Он очень этим гордился и постоянно вставлял в разговор английские слова.
– Хау ду ю ду?
– спросил Дима.
У них в спецшколе это означало "как дела?".
– Знаешь, таксист, у меня есть...
Таксистом Оля стала звать Диму с тех пор, как у него появилась такса. Сколько мама ни объясняла, что таксист это совсем другое и Дима вовсе не таксист, Оля стояла на своем. Она отдала Диме сумку и приподняла краешек одеяла.
– Манки!
– воскликнул Дима.
– Настоящая манки! Или по-русски просто обезьяна.
Мракобес залился лаем. Но, увидев обезьяну, тут же замолчал и завилял хвостом. Все умные собаки любят детей и никогда на них не злятся. Если уж в магазине Капушу приняли за ребенка, что же говорить о Мракобесе?
Дима хотел расспросить Олю подробнее об обезьяне, но в этот момент совсем рядом раздалось рычание. Из соседнего подъезда выскочил громадный рыжий боксер, которого боялись все во дворе, в том числе собаки. Увидев злого боксера, Дима хотел поднять таксу на руки, но боксер в два прыжка очутился рядом. Мракобес взвизгнул и пустился бежать вокруг Оли.
– Ррр-разор-р-рву!
– прохрипел боксер и открыл громадную пасть, из которой капали слюни.
Он бросился на таксу.
Вдруг Капитолина завозилась в одеяле и выскользнула.
– Мама!
– закричала Оля.
А Капуша уже сидела верхом на боксере и мчалась на нем вокруг Димы.
Боксер скакал все медленнее, потом остановился и стал изо всех сил мотать головой, пытаясь освободиться. Не тут-то было! Капуша крепко держалась на нем тремя лапами. А пальцем четвертой нажимала боксеру на нос. Боксеру стало так больно и обидно, что из глаз его закапали слезы.
Оля бросилась на выручку. Она подняла обезьяну на руки, но тут боксер подпрыгнул и укусил Капу за ногу. А сам бросился бежать.
Капуша тихо скулила.
– Не плачь!
– погладила ее Оля.
– Думаешь, дружить легко? Тебя кусают, а ты не сдавайся!
Двадцатая история. ЖОРА ЗАГОРЕЛСЯ
– Свежее горячее мороженое!
– крикнул Жора.
– Нам одну порцию, - попросила девочка.
– Сделаем, - охотно согласился маэстро.
Он бросил вазочку на весы так, что стрелка переметнулась через весь циферблат, как будто в вазочке мороженого было больше килограмма.