Каникулы с чертёнком
Шрифт:
– Я испугалась! Зачем так подкрадываться?
– Вы простудитесь. Зачем пьете холодную воду? – в тон мне спросил он, подошел к столу и включил чайник.
На боссе, к моему искреннему огорчению, уже не было полотенца. Если бы не было и халата, то и огорчения бы не было. Я сжала кулаки и с трудом отвела взгляд от могучей спины Льва Сергеевича. Так, понятно, что я больна любовью. Признание зависимости – важный шаг. Второй – исцеление. Что может меня излечить? Нужно понять, что именно мне понравилось, что я считаю достоинствами, и зачеркнуть это недостатками. Увы, во внешности босса изъянов не было. Или мне так казалось.
– Пенообразователь
– И где же вы предлагаете мне переночевать? – спросила я, прежде чем успела подумать. Выругалась про себя: прозвучало весьма двусмысленно. Ощущая, что краснею под пристальным взглядом Льва, я уткнулась в кружку и осторожно отхлебнула горячего сладкого напитка. Пробормотала: – Надеюсь, вы уже не думаете, что я все это подстроила?
– Я видел новую обивку кресла, – ухмыльнулся Лаврентьев. – Не думаю, что такое можно сделать специально.
Увидев его короткую, но яркую, будто луч света в пасмурный день, улыбку, я отвернулась так резко, что пролила чай. Зашипела и, поставив кружку, запрыгала по кухне.
– Стойте, – прижал меня к столу своим телом босс. Я тут же забыла о режущей боли, как и про то, что человеку свойственно дышать. Лев Сергеевич поймал мою руку и осторожно ее осмотрел. – Вы не няня, а тридцать три несчастья!
– Это уже тридцать четвертое, – завороженно прошептала я, глядя снизу вверх в потрясающие, будто отлитые из серебра, глаза мужчины. – Надо бы лед приложить.
– У меня есть предложение лучше, – вдруг произнес он и, притянув мою руку к губам, добавил с легкой хрипотцой в голосе: – Дочери это всегда помогает. Возможно, и с вами сработает.
Босс подул на мои слегка покрасневшие пальцы и наклонился, словно собирался их поцеловать. Я выдернула руку, а он приподнял брови, будто в удивлении.
– Что такое? Боитесь столь нестандартного лечения? Или опасаетесь чего-то еще? Я же вам совсем не нравлюсь.
А у меня в голове шумело и колени подгибались. Я будто со стороны услышала собственный голос и даже удивилась спокойствию тона:
– Предпочитаю проверенные методы. Помню, Анна Васильевна показывала, что аптечка хранится вот в том ящике. Не поможете достать?
Глава 2
Лаврентьев вернулся в свою комнату и, усевшись на кровати, соединил ладони. Сжимая руки, он смотрел на перегородку, что отделяла его от душа, и улыбался. Кто бы мог подумать? Девчонка оказалась крепким орешком. И если бы обстоятельства сложились иным образом, он заставил бы ее пожалеть о так необдуманно брошенных словах. Заявила, что не заинтересована в нем и поцеловала!
Лев снова усмехнулся, откинулся на спину и, заложив руки за голову, посмотрел в потолок. Даже под душем мысли о делах не отпускали его, но появилась она, словно Афродита, в пене с головы до ног! И в тонком кружевном белье. У него дыхание перехватило, как у мальчишки! Конечно, он разозлился. Да так сильно, что едва не выставил девчонку из дома в тот же миг. А когда няня заговорила о дочке, еще и раздражением накрыло.
Улыбка растаяла, в уголках губ залегли жесткие складки. Маргарита, конечно, опять за свое взялась, но вмешиваться Лев не собирался. Мужчина считал, что мастер своего дела должен справляться с профессиональными проблемами. А работа няни – наладить контакт с ребенком. Не справится эта, найдется другая.
Вспомнилось ехидное выражение, с каким Любовь Алексеевна спросила про возраст предыдущих нянь, которые пытались справиться с Маргаритой. Снова поднялось раздражение: а что, нужно было старух нанимать? Девушки должны быстрее находить общий язык с ребенком! Между ними небольшая разница в годах, помнят еще себя детьми.
Но эта девушка рассматривала его тело очень уж взрослым взглядом. При воспоминании об этом Лев рыкнул и перевернулся на живот. Зарылся лицом в подушку и закрыл глаза. Но сон не приходил. Поворочавшись, Лаврентьев вскочил и подошел к окну. Интересно, а что в нем так не понравилось няне? Снова некстати вспомнился ее изучающий взгляд. Хмыкнул: по мужской части у него все в порядке, вряд ли у нее возникли претензии.
Раздражение медленно возрастало, и Лев, накинув халат, уже решил пойти в кабинет – раз одолела бессонница, так хоть с пользой время провести, – но по пути завернул к спальне дочки, которая находилась на том же этаже. Осторожно приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Любовь Алексеевна, даже если не хотела ночевать с Маргаритой, не подала вида. Дочка же, казалось, обрадовалась такому соседству. Во всяком случае, расцвела улыбкой и весело помахала. Слишком приветливо. Захотелось проверить, что она ничего не натворила.
Прислушавшись к тишине, Лаврентьев скользнул взглядом по диванчику и свернувшемуся под пушистым одеялом телу на нем. Хорошо, что Любовь Алексеевна миниатюрная и уместилась там. Убедившись, что все тихо и девочки спят, Лев прикрыл дверь и направился к кабинету. Только сейчас, с момента, когда к нему в душ ввалилась взмыленная няня, он снова подумал о делах.
Сел за стол и, раскрыв ноутбук, оперся подбородком о тыльную сторону кисти. Павел предлагал поддаться давлению совета акционеров и распустить отдел маркетинга. Мол, это, конечно, снизит напряжение в офисе, но… Лаврентьев терпеть не мог, когда ему навязывают решение. Возможно, это упрямство, но в случаях, когда приходилось сталкиваться лбами с серьезным противником, он никогда не шел на компромисс. И тем более не сдавался! Верил, что всегда есть третий путь, и упорно искал его до тех пор, пока не находил. И это страшно злило его первого зама и одновременно самого близкого друга.
Лаврентьев вздохнул и, положив пальцы на клавиатуру, отправился в свободный серф по инету. Идеи всегда прятались там, где их меньше всего ожидаешь увидеть. Как, например, с нянями. Получив отказ в агентстве по найму, Лев даже сначала удивился безрассудной смелости директора, когда тот заявил, что молодых и приятных внешне, да еще с требуемым опытом нянь больше не осталось ни у него, ни у его коллег, и предложил обратиться в иное агентство.
Лев вспомнил ехидные слова студентки и покачал головой, догадавшись, что «иное» – в смысле в другой сфере услуг. И это натолкнуло на интересную мысль. Агентство предоставляло Лаврентьеву нянь согласно жесткому списку его требований, и Лев готов был платить работницам в месяц столько, сколько другие получали за год, лишь бы они проходили жесткий отбор. И все равно ни одна из девушек не продержалась дольше трех дней. Или сбегали, или сам выставлял. Сейчас, размышляя об этом, он посмотрел на ситуацию глазами той же Любови Алексеевны или руководителя агентства.